Максим Князев родился в 91-м, когда Севастополь и Крым перестали быть российскими. События на Майдане застали его в море, на украинском фрегате «Гетман Сагайдачий» в звании старший матрос. Решение, которое принял Максим – трудное и единственное для него верное: перейти на службу в российский флот. 

Но для этого ему, как в голливудском боевике, пришлось бежать с корабля, пришвартованного в Одессе.

Мы встретились с Максимом и его отцом в парке неподалеку от площади Нахимова. Вспоминая то, что пришлось пережить, Максим заметно волновался.

- Мы вышли в море еще в сентябре, - рассказывает Максим. – Ходили к Сомали бороться с пиратами по программе НАТО. А вернулись в другую страну.

Для Максима это был не первый дальний поход. На фрегате он служил старшим матросом по контракту. Был в экипаже не последним человеком, лидером, на которого смотрели и равнялись. Возвращения в родной Севастополь, к девушке, родным ждал с нетерпением. Но кровавый майдан перечеркнул все.

- Телевизора в кубрике у нас не было, - рассказывает Максим. – Поэтому мы долго не знали, что происходит. Командование скрывало это от нас. Но в какой-то момент удалось выйти в интернет – мы тогда в Средиземном море были, у берегов Греции. Все были в шоке. Некоторые парни хотели сразу по прибытии ехать в Киев и, как говорили, «головы майдановцам поотрывать».

Когда власти Крыма заявили о самоопределении, настроение команды изменилось. Занявших высокие кабинеты в Киеве моряки продолжали считать самозванцами. Но выход полуострова из состава самостийной многие, мягко говоря, не одобряли.

Максим своего мнения не скрывал.

- Для меня даже вопроса не было, какую сторону занять, - продолжает моряк. – Я русский, и Крым всегда считал русской землей. Я так и заявил. В моем кубрике было шесть человек. Все – крымчане. Трое из них были за выход из состава Украины, остальные колебались и заняли выжидательную позицию.

Корреспондент "КП" Владимир Демченко рассказал про обстановку в Крыму

- А другие матросы не пытались на вас, скажем так, надавить? - спросил я.

- На меня так просто не надавишь, - ответил парень. – Я на корабле не последним был человеком. Но люди, которых я считал друзьями, переменились мгновенно. Перестали общаться и прямо демонстрировали, что я им враг.

Когда "Гетман Сагайдачий" вошел в Черное море, командовавший фрегатом контр-адмирал Андрей Тарасов построил экипаж и объявил, что корабль идет не в Севастополь, а в Одессу. Было видно, что он здорово озадачен. Он так и заявил перед всеми: «В Крым идти нельзя, русский флот нас расстреляет».

К тому времени Максим уже решил, что служить Украине больше не намерен. В Одессе он позвонил отцу, который полностью поддержал его решение.

- Иначе и быть не могло, - говорит Игорь Петрович. – Я сам служил на Балтийском флоте. И сына всегда учил, что Севастополь – это оплот России на Украине.

Отец даже нашел положение закона, по которому контрактник второго срока имеет право в любой момент расторгнуть договор. До последнего момента не хотелось прибегать к крайним мерам. Максим несколько раз ходил к командованию фрегата с просьбой об увольнении, но там - то отшучивались, то делали вид, что не понимают его. Офицеры не скрывали, что просто не хотят принимать решения – никакого. И тогда моряк принял решение сам.

- Я приехал за сыном 8 марта, - рассказывает Игорь Князев. – Максим собирался в увольнение, и замполит долго допрашивал меня, какие у меня взгляды, что мы собираемся делать. На этот раз отшучивался уже я. Когда сын спустился с трапа, я усадил его в машину, и все - даже личные вещи пришлось оставить в рундучке.

По признанию бывшего украинского моряка, поначалу ему было не по себе. Но приехав в Севастополь, он почувствовал себя в своей тарелке. Весь город, словно близкие и знакомые, жали ему руку, приговаривая «Севастополь, Крым, Россия».

- Ты не связывался с теми, кто остался на «Гетмане»? – спросил я Максима.

- Конечно, - улыбается Максим. – Им сказали, что меня уже посадили на 20 лет за дезертирство. Я так понимаю, что мои соседи по кубрику сейчас ждут референдума. И надеются, что потом их мирно уволят, и они смогут вернуться в Крым.

- Что дальше собираешься делать? – спросил я.

- Знаете, как в песне поется, - ответил он. – «Хоть всю жизнь служить в военном флоте». Только в российском. Я уже на второй день пошел и встал на воинский учет. Думаю, мне найдется место на одном из кораблей Черноморского флота России. Так что послужим еще.