Взять хотя бы просьбу о выделении казачьему войску ста тысяч гектар земли – она есть в этом письме. Всего в Войске Терском сейчас состоит тридцать тысяч с небольшим казаков, службу несет больше двадцати восьми тысяч, то есть, практически все. В настоящее время земли в пользовании у войска – порядка 43 тысяч гектар. Из них обрабатывается только 14 тысяч. Что происходит с оставшимися тысячами гектар – неясно. Вернее, на самом деле это всем ясно, вот только озвучивать вслух не принято.

Вопрос в том, кто на этих новых, запрошенных у Путина тысячах гектар будет работать? Или же эта земля будет сдана в аренду? Но тогда теряется сам смысл приобретения казаками земли. Казак – это не фермер и не арендатор. И земля нужна не только для обеспечения себя сельскохозяйственной продукцией, но и для стратегических целей.

Даже владыка Кирилл, все на том же сходе в Лермонтове, прямо сказал: «Уже немало было земли отдано казакам, что они сделали с землей, многие из нас знают» (http://expert.ru/2013/06/11/kazaki-prosyat-zemlyu-vodyi-i-konyak/?n=66995). Сейчас эти пресловутые 43 тыс. гектар используются самым странным образом. Эта земля либо вовсе пустая стоит, либо продана, либо принадлежит и вовсе уже непонятно кому. Не думаю, что с новой сотней тысяч гектар будет по-другому. Так что если уж заводить разговор про землю, неплохо бы для начала разобраться с той, что уже находится в пользовании у войска. И сделать на ней что-нибудь полезное и, желательно, доходное: денег у нас действительно не сказать, чтобы много. Засечная черта от Ростова до Баку – это прекрасно, конечно. Тем более, что казачье войско – это не только люди, но и станицы. Вот только, опять же, что сейчас происходит с нашими станицами, управлениями, центрами, хоть реестровых казаков, хоть нереестровых? Пустые здания, выбитые окна, казаков там последний раз видели пару лет назад. Если и есть казачьи общества, которые, что называется, «держатся на плаву», так это, в основном, «приписные»: аланы, осетины и другие. «Казаки по профессии». Понятно, что они поддержки от местных властей получают больше, так они и требований не выкатывают на сто тысяч гектар или на владение коньячным заводом.

Мне страшно думать о том, чем мы сегодня стали. «Православное воинство», о котором всё тот же Владыка Кирилл в Лермонтове сказал: «Когда мы победим грех, когда мы будем готовы жизнь свою отдать за близких своих, когда у нас появятся тысячи казачьих классов, десятки казачьих корпусов, когда каждый казак будет исповедоваться и причащаться в храме Божием, - вот тогда у нас будет сила без помощи республик, о которых говорят сепаратисты. И казаков будут уважать и бояться люди, совершающие грех, и будет уважать государство. Совершенствование надо начинать с себя, с исправления собственных грехов» (http://www.terkv.ru/). И вот об этом как раз атаман Клименко не сказал ничего. А, по логике вещей, именно с этого и необходимо начинать – с того, чтобы исправить и до ума довести то, что у нас уже есть.

С коньячным заводом и «Кавминкурортресурсами», компанией, которая занимается продажами минеральной воды, вообще история странная: с одной стороны, и завод, и компания стоят на нашей земле, и было бы справедливо, если бы казаки получали какой-то процент с доходов. Но мы казаки, а не бизнесмены. Бизнесменом казаку становиться странно, стыдно и даже опасно. Взять хотя бы атамана Черкашина из Чечни: его казаки сейчас находятся в очень плачевном положении. Во многом в таком положении они оказались из-за того, что у Черкашина бизнес встал на первое место по отношению к, собственно, казачеству. Еще генерал Трошев выделял им и землю, и технику, и коней, но где это всё теперь? Неизвестно где: то ли продано, то ли в аренду сдано. Казаки Черкашина точно ничего из поставок Трошева не увидели. Зато у атамана появился свой бизнес. Газель, которую ему дали для поездок казачьего ансамбля, возит продавать продукты военным. Вот такая вот «деловая казачья хватка». И атаману Черкашину ни казаки, ни русские в Чечне не доверяют. А он на все вопросы и предложения из Москвы отвечает: «Москве не верю, путь лучше денег дадут». Но ведь давали и деньги, и прочую материальную помощь. И что?

Так что, возвращаясь к атаману Клименко и заводу, меня берут сильные сомнения, что казачье войско что-то получит с этих коньяка и минеральной воды. Скорее всего, средства потекут по «тёмным схемам» в неизвестно чьи карманы, а про нас, казаков, опять будут говорить, что мы «ряженые коммерсанты». Нужно ли нам это? Что-то мне подсказывает, что совершенно не нужно.

Поведение атамана Клименко не только я, но и многие казаки не понимают. Сход, конечно, не маленький был, на четыре тысячи человек. Только в Терском Войске, как я уже писал вначале, тридцать тысяч казаков. Можно ли говорить, что письмо Путину написано от имени всего Терского Войска? Если учесть моё непонимание, и непонимание многих других терских казаков, говорить о том, что это просьба от имени всего Терского Войска – нельзя. К тому же, есть и юридическая сторона вопроса. Что значит «дайте казакам»? Кто конкретно будет владеть и распоряжаться тем же заводом или «Кавминкурортресурсами»?

Не получится ли, что атаману выделяют ресурсы для всего войска, а в итоге окажется, что это не всем казакам в помощь, а самому атаману, его близким и друзьям. Он собрал какую-то часть казаков, намного меньше половины и даже четверти от всего терского казачества – и стал говорить от имени всех. Не спросив никого, нужны ли нам эти игры в коммерцию. Мы не бизнесмены, у нас и без того проблем полно. И вот уже начинаются разговоры о том, что всё войско Терское пытается у государства и у частных акционеров «отжать бизнес». Войско при этом вовсе ни при чем: все решил атаман и его ближний круг, ну и пара тысяч сторонников, или просто людей, которые не до конца поняли, под чем они подписываются.

Про всю эту коммерческую деятельность по разным районам уже давно поговаривают, что некоторые казаки ведут себя, как откровенные бандиты, грызутся за деньги, за бизнес-интересы. Теперь же получается, что не только «какие-то отдельные казаки», а всё целиком Войско Терское решило стать ЧОПом и получать дивиденды с коньячного завода и целой курортной компании. Притом, вот ведь в чем штука, компания эта – государственная. И мы, «люди государевы», хотим эту государственную компанию сделать частной. Где здесь логика и соблюдение традиций казачества – я не понимаю. Зачем воинам заниматься коммерцией и «стричь с кого-то дивиденды», мне тоже непонятно.

После всего вышесказанного возникает один, очень жесткий, но, на мой взгляд, очень обоснованный вопрос: а в состоянии ли атаман Сергей Клименко представлять интересы Терского Казачьего Войска? Он вообще в курсе, чем обычные казаки живут? Что действительно нам нужно, какие у нас есть насущные проблемы, чего мы действительно хотим? Создается ощущение, что атаман нас не понимает и понимать не хочет. Это просто человек, который захотел заняться коммерцией, вспомнив, что ряд коммерческих предприятий стоит на территории, исторически относящейся к землям Терского Войска. И решил этим воспользоваться. Впрочем, не только он один: если посмотреть на других атаманов, хоть в той же Чечне, кажется, что эти люди какие-то свои дела делают, а Войско им ни нужно только для безопасного прикрытия своих бизнес-интересов. И для федеральной власти это выглядит, как казаки решили всем Войском массово уйти в бизнес и оставить, собственно, казачью службу. Понятно, что таким образом теряется сам смысл казачества. И понятно, что при таком видении федеральная власть помогать казакам не особо заинтересована

Реальное положение дел, при этом, заключается в том, что инициативы, которые поданы, как прошение от всего Войска, это какие-то хитрые манипуляции атамана Клименко и его ближайших сторонников. А Войско тут совсем не при чём.