Считаю одинаково глупой две крайние позиции по поводу происходящего на Украине — что Москва «слила» Донбасс и что Путин на самом деле обыграл Запад на украинском поле. И то и другое не соответствует действительности и несёт в себе вредный психологический заряд: в первом случае, псевдопатриотично-майданный (Путин — предатель), во втором — шапкозакидательский (всё пучком, Украина — наша). Ситуация на самом деле гораздо сложнее. Тезисно и ретроспективно обрисую своё видение по состоянию на начало октября 2014 года.

Россия проиграла Киев и почти всю Украину после переворота 22 февраля. Но только на данном этапе, который далеко даже не предпоследний. Совершив сверхуспешную операцию по спасению Крыма и Черноморского флота, Москва в лице — что важного отметить — лично Владимира Путина — после определённых раздумий отказалась от планируемого силового варианта смещения хунты в Киеве. В то же время из Крыма была послана на Донбасс группа Стрелкова, затем в Луганск — Болотова, которые фактически начали вооружённое сопротивление хунте, консолидировав и организовав местных жителей на борьбу против бандеровцев, курируемых Западом. Изначально задача ополченцев заключалась, видимо, в том, чтобы заняв стратегические пункты, удержать регион до прихода миротворцев. Однако этого не случилось, такой команды наши военные не получили. Стрелкову и ополченцам пришлось держать оборону против значительно превосходящих сил противника, а мирным жителям — погибать под обстрелами и убегать в Россию через зачищенную от украинских пограничников границу.

Здесь мы упираемся в самый важный и мучительный вопрос — почему всё-таки не решились на ввод войск. Объяснений позиции невмешательства за последние месяцы появилось более чем достаточно, но большинство из них от лукавого — они вызваны лишь желанием оправдать свою личную трусость, выдаваемую за благоразумность и даже патриотизм. Между тем, судя по заявлениям Путина, который сразу после Крыма однозначно заявил и затем даже в мае повторил, что жителей Юго-Востока, выступивших за сохранение русской идентичности, Россия не оставит без защиты, вариант о вводе миротворцев на Донбасс и в Харьков был подготовлен и рассматривался с полной серьёзностью. Отказ от такого варианта произошёл либо из-за долгосрочного расчёта, который станет понятен только при завершении битвы за Украину, либо после беспрецендентных угроз со стороны Запада в виде одномоментного отключения от доллара (значит, всей мировой финансовой системы) и, не исключено, даже ядерной войны. Впрочем могло произойти и то, и другое — угрозы Запада совпали с нашим собственным решением отложить последнюю схватку на потом, когда противник станет значительно слабее. В любом случае понятно, что отказ от ввода войск на Донбасс есть следствие нашей слабости, точнее, не полной силы, не готовности вступить в схватку здесь и сейчас. В то же время, возможно, что в будущем наше сегодняшнее видение этого как слабости обернётся как проявлением разумности. Однако — и это даже не обсуждается — будущая победа не вернёт жизни убитых и страдания донбассовцев, которых мы не смогли защитить напрямую. За что Владимир Путин и извинился публично, поставив свечи в храме на Воробьёвых горах за защитников Новороссии. Это хоть и не прямо, но более чем чёткое признание лидера России, что он хотел спасти Донбасс миротворческим способном, но вынужденно отказался от этого. И люди должны его понять.

Было принято решение о ведении войны по сирийскому методу — через помощь ополчению, состоящему из добровольцев и ушедших в отпуск российских военных, его снабжение и выстраивание сетевого взаимодействия. Такая модель далека от идеальной и не позволяет защитить местное население полностью всей мощью государственной армии России, однако это тоже вариант спасения Донбасса. Серьёзная поддержка Россией ополченцев, ставшая особенно заметной в середине августа и чуть позже при южном прорыве на Мариуполь, по факту опровергает тезис о том, что Москва отдала Донбасс. Наоборот, после атаки на Мариуполь Донбасс как раз сдал Киев в лице Порошенко. После разгрома более половины боеспособных частей карателей у хунты не оставалось никаких вариантов, кроме как согласиться на мирные переговоры в Минске, после чего пытаться обмануть ополченцев и Москву юридическими и прочими способами. Но это пока не удаётся. В августе пошло масштабное снабжение ополчения вооружением вплоть до «Градов» (впрочем, доказать это невозможно), а также — что ещё важнее — централизованное военное управление действиями войск российскими военным, что подтверждает хотя бы тот факт, что в рисовании границы уже после активных боёв принимал участие российский генерал. И это правильно. В то же время целью наступление на Мариуполь было не продолжение войны и ведение его до победного конца, как полагали многие в ополчении, а принуждение Киева и, прежде всего, Запада к заморозке конфликта и закреплению статуса-кво — за нами Донецк и Луганск, за ними всё остальное. Таким образом, Москва вела двойное наступление — на полях Новороссии вместе с ополченцами, и в экономической и газовой сфере — вынуждая Германию под угрозой прекращения газовых поставок через Украину склонять в свою очередь США к передышке хотя бы до весны.

Посткрымская стратегия России совершенно чётко направлена на заморозку конфликта с Западом и его марионетками в Киеве. Отсюда следуют и все публичные и непубличные действия Москвы и лидеров ДНР и ЛНР, которые сменили Стрелкова, готового идти до конца на Киев, что не совпадало с уже принятым решением о заморозке. Тот же Мариуполь не имело смысл брать, так как в итоге пришлось превращать город в руины и бомбить жилые кварталы, а такая цена взятия даже такого лакомого куска при общей направленности на перемирие была бы чрезмерной. Такие действия могут не нравится горячим патриотам, но они вполне логичны и главное — отнюдь не предательские. Позиция России проста и очевидна: Донецк и Луганск становятся фактически неподконтрольны Киеву и формируют свои органы власти и безопасности, но при этом они остаются формально в составе Украины, тем самым являются тем крючком, который удерживает Украину в нашей орбите и позволяет вернуться к активной фазе её спасения через некоторое время. Кроме того, Россия настаивает на установлении «буферной зоны» (что происходит с участием российских военных и специалистов ОБСЕ) и полном прекращении военных действий — без этого условия никакая заморозка конфликта не может быть таковой. Это делается в том числе и для того, чтобы защитить людей от бомбёжек в условиях, когда это не могут сделать открыто и напрямую российские миротворцы. То, что перемирие не устанавливается полностью и продолжают гибнуть люди от войск Порошенко, который никак не может смириться с тем, что ему пришлось отказаться от силового подавления Донбасса, это, безусловно, очень плохо. И в ближайшее время надо либо это прекратить, либо объявить о срыве перемирия со стороны Киева. Заявление Путина о хрупком мире намекает на то, что мы готовы сделать последнее, если каратели не угомонятся и не отойдут на. Однако в конечном счёте надо понимать, что срыв перемирия и продолжение кровавой войны выгодны американцам, а потому мы пойдём на это только в крайнем случае.

Процесс заморозки болезненный и неудобный, поскольку России приходится не только принуждать к перемирию хунту и её кураторов на Западе, но и подмораживать Русскую весну, поднявшуюся на Украине. Это надо делать максимально аккуратно и не разочаровав людей, объяснив им хотя бы намёками то, что перемирие и нынешний статус — лишь временное затишье перед схваткой. И что никто никого не сдаёт и надо потерпеть, даже если что-то не нравится. А не нравится сейчас может многое — особенно после того, как люди перешли уже на новую систему координат, порождённую Русской весной. Ведь заморозка волей не волей, скажем, подразумевает заключение газового контракта с Киевом, пожимание руку Порошенко, налаживание бизнес-контактов с украинскими олигархами, которые во многом продолжают вести войну с Россией. В том числе и обращение к услугам донецких олигархов, которые могут помочь в налаживании быта и производства в городах Донбасса, и прекращение снабжения оружия для ополченцев (это пока не очевидно, но вполне может быть, если перемирие таки удастся закрепить). Многие горячие головы и откровенные провокаторы пытаются подать это и многое другое, как доказательство предательства Москвы или вредительства компрадоров в окружении Путина. На самом же деле, это вынужденные последствия вынужденного решения, принятого ВВП и реализуемого все последние месяцы.

Итак, что мы имеем на данный момент. Мы имеем крайне сложную, но не безнадёжную ситуацию. В первую очередь, произошла трагедия русского мира на Украине — часть исторически русского народа удалось столкнуть с теми, кто остался русскими сознательно, превратить Украину в русофобскую псевдонацию. Это ужасно, но к этому, как сейчас понятно, всё шло на той многострадальной земле, превратившейся в вотчину русофобов-олигархов, долгие десятилетия. Далее — мы зацепились за часть Донбасса и не отдадим его Западу. Ценой многотысячных потерь и не идеальных , но всё-таки зацепились — и по Донецку и Луганску не могут пройтись парадом бандеровцы, как они это планировали ещё в июле. Мы готовимся к большой схватке с Западом и к возобновлению войны на Украине, которая будет ещё жёстче и страшнее, либо закончится очень быстро, если Москва-таки решит ввести миротворцев. Мы должны готовиться к атаке по всем фронтам в ближайшее время — «русские» майданы, межнациональная рознь, теракты, якобы техногенные катастрофы, поджигание Кавказа, Средней Азии, финансовые атаки (они уже идут на рубль). Американцы, повторюсь, явно спешат. Россия и, кстати, Китай медлят и, как кажется со стороны, чего-то ждут, спокойно следуя своему плану по отказу от доллара. Кто окажется мудрее и сильнее, чья стратегия окажется вернее (вашингтонская, поспешная или наша, поступательная), покажет итоговый результат, но ставки сейчас предельно высоки и будут только увеличиваться. В таких условиях надо, как минимум, не вредить своей стране и верить своей власти, как максимум, делать всё, чтобы помочь .

Россия, Новороссия и Москва — это единое целое. Равно как российская власть и жители Донбасса. Между нами нет и не может быть принципиальных противоречий. Мы по одну сторону фронта, и должны вместе работать на победу. Даже если на данном этапе нам что-то не нравится в решениях власти, мы должны доверять ей и исходить из того, что лидер России делает всё возможное и сверх того, чтобы победить в этой схватке с мировым агрессором.

РМ