При слове «казачество» в cознании обывателя всплывает образ человека в форме дореволюционного образца, в кубанке и с шашкой у бедра. Однако казачество очень разнородно, и всех казаков нельзя стричь под одну гребенку.

Где-то оно представляет собой объединение единомышленников, в других местах это скорее этническая группа, объединенная общими традициями и происхождением. Краснодарская художница и фотограф Алина Десятниченко несколько лет изучает российское казачество. «Лента.ру» попросила ее рассказать, чем жили и чем живут сейчас кубанские казаки.

«Лента.ру»: Насколько я помню, у тебя есть личные мотивы, которые подтолкнули тебя к созданию этого проекта.

Десятниченко: Корнями я отсюда, но жила до 15 лет в Ташкенте. На юге России казачью тему сложно игнорировать, поэтому в какой-то момент я просто поняла, что пора. Администрация края у нас активно популяризирует казачество, оно везде, и я решила понять для себя — почему.

Казачество — оно разное. С ними все сложно, потому что даже сами казаки говорят, что они не те. В 1920-х годах было такое понятие, как расказачивание. Кто-то связывает его с раскулачиванием, ведь большинство казаков были зажиточными, поэтому на них советская власть обратила такое пристальное внимание. Они работали, содержали большое хозяйство, нанимали тех, кто будет за этим хозяйством следить. А на Кубани было много казаков, и создавалось впечатление, что репрессиям подверглись только они. Некоторые историки выделяют этот период как голодомор и приводят довольно убедительные доказательства его существования.

В некоторых своих историях о казаках я отталкивалась именно от термина «расказачивание». Помимо того что их раскулачивали, казаков зачастую высылали в другие места. Я знаю многих знакомых, которые до сих пор ищут ниточки к своим переселенным родственникам.

Ты поняла для себя, чем было казачество до этого?

Сейчас я нахожусь в процессе. В соавторстве с коллегой я занимаюсь исследованием этой темы — когда же казачество изменилось. И это было не в ХХ веке. Мы отталкиваемся от идеи о том, что это произошло в XVII веке, после Смутного времени.

Как говорит один мой друг, до этого времени у нас была не история, а фэнтези — мало источников, очень вольные трактовки происходящего. Но если брать какие-то общие моменты, то я бы, наверное, сравнила тех казаков с военными вольнонаемными отрядами, которые несли определенную службу за плату. У них были свои взгляды на то, какой должна быть эта служба, как им жить и что делать, но при этом они могли спокойно участвовать в боевых действиях по обе стороны конфликта.

Если разговаривать с казачьими экспертами, часто натыкаешься на очень вольную трактовку тех событий. У нас на юге есть очень уважаемые специалисты — например, бывший атаман Громов, который преподает у нас в КубГУ, возглавляет факультет истории. В 1991 году он инициировал реабилитацию казачества, и с этого-то все и началось.

С очень интересной трактовкой казачьей истории я столкнулась на Дальнем Востоке. Опять же повторюсь: казачество очень неоднородное. До СССР местное казачество не успело обрасти своими традициями, даже субэтносом не стало, не переплавилось в единое войско. Там я столкнулась с казаками-неоязычниками, и мне посоветовали «специалиста» по истории.

По его словам, они основали Гиперборею, отметились в Индии… Он не историк, конечно, он из разряда местных краеведов. Таких людей много везде. Видит бог, я честно старалась, просила тех, кого снимала, порекомендовать мне специалиста по казачьему Дальнему Востоку. Я там еще была на казачьем круге и общалась с самым старым казаком, которому было 90 с чем-то лет. Он был из донских и более чем адекватный. Познакомься я с ним раньше, то до того «краеведа» и не дошла бы.

А какого мнения придерживается Громов?

Он придерживается темы расказачивания. Громов в течение десяти лет стоял во главе Кубанского казачьего войска и сформировал его таким, какое оно есть. Я знаю, что он подготовил законопроект о реабилитации казачества. Насколько я помню, им сейчас даже положена земля, но ее дают в общественное пользование.

Раньше казаки могли раздавать в станице наделы молодым семьям. Они мечтают вернуть эту тему — что, конечно, вряд ли у них получится, это все-таки не Дальний Восток. А на Дальнем Востоке, с дальневосточным гектаром, это вполне может быть, и один из моих героев оттуда говорил, что они с семьей собираются основать казачью станицу.

Я читал, что сейчас на Кубани, по данным переписи населения, около пяти тысяч человек считают, что принадлежат к национальности «казаки». Это очень небольшая группа. Ты пишешь, что казаки до сих пор не могут разобраться, кто они такие. А ты поняла, кто такие современные казаки?

Я склоняюсь к тому, что это зависит от региона, где сложились такие традиции. У нас на юге, в том числе в Ростовской области, это переплетение традиций — с украинскими, конечно же. Балачка — наш особый местный диалект, песни…

Кстати, в какой-то момент я думала делать проект о предводителе кавказских горцев Шамиле. А казаки же, с одной стороны, воевали с ним, но с другой — часть их перешла на его сторону. И там по этому поводу существует очень интересный песенный фольклор. Этнос — это же общность, которая имеет свои традиции, отличия. В какой-то мере казаки обрастали ими. Возьмем, скажем, терских: у них есть свои песни, одежда, и в быту они себя немного иначе вели. Впрочем, не все казаки являются субэтносом, только какая-то часть их. Дальневосточные, как я уже говорила, — это скорее сословие, что ли…

Если говорить именно о кубанских казаках — насколько в советское время им удалось сохранить свои традиции и идентичность?

В рамках своего проекта я фотографировала вещи, которые казаки во время расказачивания прятали, чтобы не выдать себя, и наткнулась на частный музей, который содержала одна женщина. Во времена СССР он был посвящен становлению советской власти, а потом она его переделала в краеведческий. Я помню, что в его экспозиции был в том числе портсигар, сделанный из крыла самолета, который сбил казак, и на нем был выгравирован сюжет из жизни казаков. Этот человек говорил, что он служил в казачьем полку.

В какой-то момент давление на казаков снизилось — как это было в отношении всех других этносов. Власть стала использовать их в собственных целях. Был написан «Тихий Дон», снят фильм «Казаки», стала перестраиваться мифология, и из казаков сделали такую полумифическую народность. Потом, на основе этих легенд, в 90-е годы наши казаки стали строить свою идентичность.

Однажды мы заехали к одному бизнесмену-аграрию, у него в доме висела картина — мускулистые полуодетые казаки на лошадях. И этот фермер сказал нам: «А это вообще-то казаки-характерники». «Кто?» — спросили мы. «Казаки-характерники! Это очень могущественные колдуны из Запорожской Сечи, поищите эту информацию!». А картина была нарисована в стиле иконы, с обратной перспективой, все как надо...

А откуда вообще взялся миф о характерниках? Это что-то современное?

Это с Украины, у них есть такая мифология, она и до нас доходит. Честно говоря, не увидь я эту картину, то и не знала бы о существовании такой легенды. В Википедии о них очень маленькая страничка. Так что не каждый знает об этом.

Когда современные, прежде всего кубанские казаки говорят «я — казак», что они имеют в виду?

Есть несколько вариантов. Самый простой — ты вступил в реестр и стал казаком. Это касается в основном мужчин, хотя женщины тоже могут это сделать, и это достаточно любопытная тема. В какой-то момент администрация края сказала, что все, кто охраняет учебные заведения, должны быть казаками, и те, кто работали там охранниками, просто вступили в казачество, в том числе и женщины.

Второй вариант (это, кстати, не отменяет регистрацию в реестре) — те, у кого есть казачьи корни. Но тут есть оговорка. По крайней мере некоторые из моих героев говорили, что для того, чтобы быть казаком, недостаточно крови. Это, конечно, замечательно, но должно быть соответствующее воспитание.

Опять же, что касается женщин, — кто считался казачкой? Распространенный стереотип, который частично основан на правде, — что в жены брали девушек любой национальности и вероисповедания. Хочешь не хочешь — возьмут. Но женщины сейчас тоже отвечают, что быть казачкой — это вопрос воспитания, любви к родине, к мужу, к детям, к традиционному образу жизни. Одна из моих героинь была по национальности армянкой, но считала себя казачкой, потому что она к этой теме прибилась — исследует песенный фольклор казаков.

Помимо любви к родине и семье, есть ли что-то, что отличает современного казака от просто патриота?

Честно говоря, я все время пытаюсь это найти. Пока все упирается в какие-то визуальные атрибуты: владение шашкой, ношение соответствующей одежды… С женщинами сложнее и в то же время проще: вышла замуж за казака — значит, казачка.

При этом многие, кто погружались в эту тему, приобретали кубанки. Кто-то, чтобы показать свою принадлежность, ее постоянно носит. Но это скорее нетипичные представители. Большинство, если так можно сказать, серьезных казаков — или скорее тех, кто себя таковыми считает — они особо не афишируют это, пока с ними об этом не заговоришь.

А когда заговоришь?

Тут бывает разное. Часть казаков участвовали в присоединении Крыма. Некоторые были скорее моральной поддержкой, но те, кто участвовал в военных действиях, пока не спросишь — не скажут. Когда казаки говорят, что они этнос, тут даже по ДНК никак не определишь.

Получается, быть казаком — это как быть евреем. Казалось бы, достаточно исповедовать иудаизм, но все равно этого недостаточно, чтобы тебя признали своим. Можно ли сейчас стать казаком, не имея этнических корней?

Думаю, можно.

Есть, скажем, условный негр, который хочет стать казаком…

У нас есть такие! Есть фолк-группа «Маруся», которая выступает с казачьими песнями, но это смешно.

Казачье сообщество их казаками не считает?

Но при этом есть калмыцкие казаки. Такой полк существовал и в царское время выполнял свою функцию. Когда я была в Калмыкии, хотела пообщаться с их потомками. Их там немного, но, к сожалению, их атаман в то время уехал в Москву.

Это этнические калмыки?

Да. Мне тогда как раз были нужны представители другого этноса, которые считают себя казаками. Ведь каждый раз, когда я спрашиваю об этом у своих героев, получаю странные, но в то же время достаточно стереотипные ответы.

К вопросу о том, нужно ли быть этническим казаком: я столкнулась с тем, что у всех в моем окружении, так или иначе, если поскрести, есть казак в роду. Вот такая история. Если ты вступил в кубанское казачество и не знаешь, есть ли у тебя в роду казаки, начнешь искать корни — и в любом случае их найдешь.

https://lenta.ru/