Казачий чуб – такая же традиция, как лампасы и папаха. Так они запечатлены на старинных фресках. Такой же древностью овеян и запорожский оселедец, вероятно заимствованный славянами у готов. Хохол (хох оол) у алтайцев и сейчас переводится как «сын неба». Интересно, что у персов (иранцев) слово «казак» и переводится как «хохол». Донские казаки так объясняют чуб с левой стороны фуражки: справа ангел стоит там порядок, слева черт крутит – вот казак и выходит.

     Казачий чуб, казачий чуб — густой, всколоченный, кудрявый...
     Куда под звон военных труб — ты не ходил за бранной славой?
     Какие берега морей, какие горы, степи, дали —
     Тебя — красу богатырей — еще ни разу не видали?
     Была далекая пора, когда, влекомый буйным зовом,
     Под многогрудное “Ура!” — ты гордо вился над Азовом!
     Твоя широкая душа, не зная грани и предела,
     За берегами Иртыша, за Ермаком ходила смело!
     И твой протяжный звонкий “гик”, твой гордый голос исполина,
     При хладном блеске острых пик — слыхали улицы Берлина!
     И твой полет степной стези, и твой лампас алей калины,
     Когда-то видели вблизи Балкан цветущие долины...
     И не один, а много раз, во дни кровавые расплаты,
     Тебя палил огнем Кавказ, студили холодом Карпаты!
     В степях, в горах твои следы, где буйно ветры злобно веют,
     И где, свидетели беды, казачьи кости не белеют?
     И вот — за доблесть на посту, тебе “последняя награда”:
     На окровавленном мосту, на хладных стогнах Петрограда...
     Судьба три года берегла тебя в бою, в огне окопа,
     Теперь убит из-за угла, рукой наемного холопа...
     И у подножья Царских Врат, во имя мира и покоя —
     Прости убийцам, милый брат, своею щедрою душою!
     И унеси под звуки труб, под звон Архангеловой меди,
     Свой гордый чуб, казачий чуб, к последней праведной Победе!