Присяга – Первая попытка русских царей принудить Казаков к присяге или "крестному целованию на службу московскому царю" относится к 1632 г. Она окончилась неудачно. Донские Казаки в войсковой отписке заявили категорически по этому поводу, что на Дону "Крестного, государь, целования, как зачался он казачьими головами, не повелося. При бывших государях, старые атаманы и казаки им, государям, неизменно служили не за крестным целованием". Донцы указывали также, что даже служилых Казаков, приходивших для гарнизонной службы в украинные города, "и тех бывшие государи ко кресту приводить никогда не указывали. А с нами того крестного целования не обновится, чего, искони веков не было".

Но через 22 года после этого, по Переяславскому договору "на службу царю" должны были присягнуть Казаки Днепровские; на Дону более благоприятная для Москвы обстановка сложилась к 1671 году. Россия только что справилась с грозными волнениями крестьян, вспыхнувшими по почину Степана Разина и его сподвижников Донцов; должны были смириться и донские противники Москвы. Среди Казаков верх брали ее сторонники. 24 августа 1671 г. с большим отрядом райтаров и драгун в Черкасск прибыли стольник Григорий Касагов и дьяк Богданов. Касагов объявил собравшимся Казакам "царскую милость", передал "жалованье", большее, чем когда либо, и потребовал от имени царя присяги "на верность службы" и "в отвращение подобных на Дону возмущений". Четыре дня Казаки не соглашались и протестовали, но после недавнего разгрома разинского движения воля Круга была надломлена и верх взяла партия сторонников послушания Москве. Решено было присягу принять.

По "Историческому описанию Земли Войска Донского" (изд. 1867 г.) "Присяга произведена была на площади, близь соборной церкви, в присутствии стольника Касагова и дьяка Богданова и все присутствующие Казаки вписывались в книгу, присланную из Посольского Приказа; другая книга оставлена была ими в Войске, для вписывания в оную имен тех Казаков, кои впредь придут служить в Войско и всем тем, кои родятся на Дону и достигнут совершенного возраста". Главные статьи присяги заключались в том, что Казаки и их старшины обещались укрощать все "открывшиеся на Дону возмущения и тайные заговоры", главных заговорщиков присылать в Москву, "а их последователей по войсковому праву казнить смертию", "к злоумышленникам не приставать и даже не помышлять о том, с Калмыками дальнейших сношений не иметь, кроме увещаний служить государю с Казаками вместе; скопом и заговором ни на кого не приходить, никого не грабить и не убивать и во всех делах ни на кого ложно не показывать. На здравие государя и всей его царской фамилии не посягать и кроме его величества государя, царя и великого князя Алексея Михайловича и всея России самодержца, другого государя, польского, литовского, немецкого и из других земель царей и королей или принцев иноземских и российских, на царство всероссийское никого не призывать и не желать, а ежели услышат или узнают скоп или заговор или другой какой умысел, возникший у Россиян или у иноземцев, и с такими злоумышленниками, не щадя жизни своей, биться"; Текст присяги носил характер исключительно служилый и отражал лишь страх русских властей перед повторением Смутного времени и перед участием Казаков в новых восстаниях. Но приняв ее Казаки отказались и формально от нарушенного уже выдачей Разина, права давать приют всякого рода пришельцам, в гордом сознании, что "С Дона выдачи нет!". Присяга ограничивала также внешние сношения, но еще во многом оставляла Донцам права автономного бытия. К тому же, приняло ее не все население Дона, а только те, кто нес очередную службу в Главной Войске и участвовал в Войсковых Кругах тех дней.

Присяга стала обязательной для каждого Казака только в последующие годы. Откладывалось и выполнение взятых на себя обязательств: беглых стали выдавать только после жестоких насилий 1708 года, а непосредственные сношения с Польшей, Калмыками, Азовом и Крымом Дон прекратил только в начале XVIII в. Для Казаков-мужчин, достигших двадцатилетнего возраста, был установлен особый вид Присяги, которой не подлегал никто из остального населения России. По приказу станичных атаманов в начале каждого года собиралась очередная молодежь, которая после молебна присягала у алтарей станичных соборов на верность династии.

«Вступая в ряды  Казачьего Войска, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом перед Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен, верно, и нелицемерно служить государству Российскому и Казачеству. Не щадя живота своего, до последней капли крови, и всё к укреплению и процветанию Отечества нашего, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять.

Государство Российское от его врагов, телом и кровью, в поле и крепостях, водою и сухим путём, в баталиях, партиях, осадах, штурмах и в прочих воинских случаях храбро защищать. Во всём стараться содействовать, что к верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может.

Всякую вверенную тайну крепко хранить буду, а предпоставленным надо мною начальникам во всём, что к пользе и службе государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание и всё по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства и дружбы и вражды против службы и присяги не поступать. От команды и знамени, где принадлежу, хотя в поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучаться, но за оным, пока жив, следовать буду, как послушному, храброму и расторопному казаку надлежит.

В чём да поможет мне Господь Бог Всемогущий. В заключение сей клятвы, целую слова Присяги и Крест Спасителя моего. АМИНЬ!»

Материал подготовлен по книге Валерия Никитина "Традиции казачества".

На фото: принятие присяги в Астраханском казачьем кадетском корпусе имени атамана И. А. Бирюкова.