Алесь Черкашин

А вот Алесь Черкашин погиб намного позже, и за его историей скрывается история множества белорусов, которые сегодня воюют по обе стороны гражданского конфликта на Украине. Или воевали до недавних пор, а теперь возвращаются на родину, напрягая своим появлением белорусские спецслужбы.

Общее количество белорусов, которые сражаются на Украине в различных добровольческих подразделениях по обе стороны фронта, никто точно подсчитать не возьмется. По оценкам самих добровольцев и военных экспертов, это не менее 1 тыс. человек.

Всех их можно разделить на три основные категории — «идейных», «искателей приключений» и «потерянных».

«Идейные» — это в большинстве случаев сторонники оппозиции Александру Лукашенко. По большей части (но далеко не все) это минчане или выходцы из Западной Белоруссии. Многие из них активно участвовали в бурных политических событиях конца 1990-х, за свои конфликты с властями побывали в тюрьме. Некоторые имели отношение к существовавшему в 1990-х в Белоруссии аналогу «Правого сектора» (организация запрещена в РФ) — военизированной патриотической организации «Белый легион».

Попав на Украину, часть из них просто рассеялась по разным подразделениям, часть объединилась в тактические группы «Погоня» (название древнего белорусского символа) и «Беларусь».

«Идейные» белорусские добровольцы сражаются в своем большинстве на стороне Киева.

Есть, впрочем, прослойка совсем других «идейных» — как правило, это выходцы из Восточной Белоруссии, которые поехали в Луганскую и Донецкую народные республики (ЛДНР), вдохновившись идеями «защиты русского мира». Их, как правило, вербовали близкие к местным православным приходам активисты РНЕ в Белоруссии и так называемого белорусского казачества.

«Искатели приключений» — люди, которые одинаково охотно ехали воевать как за Киев, так и за ЛДНР. Многие из них прошли Приднестровье, Абхазию и Чечню. Те, кто помоложе, принадлежат к праворадикальным футбольным «ультрас». Многие служили в десантных войсках или разного рода белорусских спецподразделениях. Это «адреналинщики», не исповедующие какую-то определенную идеологию, они едут на войну ради войны.

Наконец, «потерянные» — такие есть в любом обществе. Бедные жители небольших городков, без перспектив, без возможностей устроиться на достойно оплачиваемую работу, зачастую неудачники по жизни. Они пытаются в корне поменять свою жизнь.

На стороне Киева

Многие белорусские бойцы, воевавшие или воюющие на стороне Киева, становятся на родине заметными медиафигурами. Что интересно, не только в оппозиционных, но и в государственных СМИ.

3 сентября 2015 года в Бресте торжественно похоронили 33-летнего Алеся Черкашина, белорусского добровольца, погибшего от ран на Украине в бою под Старогнатовкой. Имел позывной Тарас, воевал с начала зимы-2014/15. Прощание, на которое съехались сотни человек из разных городов Белоруссии, проходило во дворе дома, где он жил. Пришли грекокатолический и протестантский священники. Хор пел «Отечество мое в небесах», псалмы.

Известной в Белоруссии фигурой стал бывший политзаключенный, активист оппозиции Василий Парфенков. Он воевал в составе добровольческого батальона ОУН (позывной Сябро), был ранен 13 сентября 2015 года в Песках, сейчас на реабилитации. В начале ноября Парфенков получил гражданство Украины. По словам командира батальона ОУН Николая Кохановского, Парфенков подал документы в миграционную службу Украины, после чего его вызвали в СБУ (Служба безопасности Украины, аналог российской ФСБ) и спросили, почему он не может вернуться в Белоруссию.

Парфенков рассказал, что на него на родине открыто два дела: первое — за оппозиционную деятельность, второе — за наемничество на Украине. СБУ направила запрос в белорусский КГБ, слова Сябро подтвердились. После этого он без проблем получил паспорт гражданина Украины.

В 2011 году Парфенков был осужден в рамках уголовного дела о массовых беспорядках в Минске 19 декабря 2010 года, которые произошли в ходе протестов после президентских выборов. Его приговорили к четырем годам лишения свободы в колонии строгого режима, но в августе 2011 года Парфенкова помиловал президент Лукашенко. Следующий раз Парфенков был взят под стражу 5 декабря 2013 года во время обнародования приговора по ст. 421 УК Белоруссии (несоблюдение требований превентивного надзора). Приговорен к одному году лишения свободы с отбыванием наказания в исправколонии строгого режима. Несколько месяцев Парфенков был в одиночке, освобожден 5 декабря 2014 года. А уже 19 декабря Парфенков уехал на Украину — по его собственным словам, «защищать ее от российских оккупантов». Во Львове у него жена и маленький сын.

Сергей Коротких получает паспорт гражданина Украины от Петра Порошенко

Другой известный в массмедиа персонаж — 41-летний Сергей Коротких. Он первым из белорусских бойцов получил паспорт гражданина Украины — его вручил лично Петр Порошенко в декабре 2014 года во время встречи с военными, которые защищали донецкий аэропорт. Коротких в то время был командиром разведки в батальоне «Азов», где воевал с начала его создания. Порошенко поблагодарил его за мужественную и преданную службу.

Белорусские СМИ называют Сергея Коротких (выпускника школы КГБ и бывшего спецназовца) другом лидера белорусского отделения РНЕ Глеба Самойлова и другом спецназовца Валерия Игнатовича, осужденного на пожизненный срок за похищение оператора ОРТ Дмитрия Завадского. Также его обвиняют в участии в избиении в 1999 году группы белорусских оппозиционеров, а в 2013 году — в кровавом конфликте с белорусскими антифашистами. Также пишут, что Коротких — друг русского неонациста по прозвищу Тесак, который сейчас находится в российской тюрьме. Также в СМИ называли Коротких тем человеком, который спровоцировал мощный взрыв в декабре 2007 года на Манежной площади. А в 2012 году его же называли экс-лидером Национал-социалистического общества. До переезда на Украину он жил на Ближнем Востоке, где занимался охраной и сопровождением гуманитарных конвоев.

Наконец, «прославился» в Донбассе белорус Данила Ляшук (позывной Моджахед), боец распущенного батальона «Торнадо». Ляшук вырос в Бресте, потом переехал в Севастополь, жил в России, принадлежал к российским правоэкстремистским организациям. Прошел путь от русского неонациста до радикального исламиста, объявил джихад России. Потом поехал воевать на стороне Киева. Был ранен, лежал в госпитале.

По словам главного военного прокурора Украины Анатолия Матиеса, Ляшук — один из самых опасных и жестоких бывших бойцов «Торнадо». Обвинен в пытках мирных жителей, изнасилованиях, похищениях людей с целью выкупа. Арестовали его в середине сентября 2015 года в бане под Киевом.

Национал-радикал, личный враг Лукашенко

Корреспонденту «Газеты.Ru» удалось побеседовать с одним из белорусов, который недавно вернулся с Украины, где воевал в батальоне «Азов». Представился он Алексеем родом из Слонима (небольшой город в Западной Белоруссии), свое участие в украинских событиях старается не афишировать.

— Как ты попал на эту войну?

— Я поехал на Украину в июне 2014-го с двумя друзьями, просто взяли билеты на поезд Минск — Киев. Оба друга, к счастью, живы. Я был в «Азове» с июля 2014-го. Поначалу было очень тяжело: не было совсем никакого обеспечения, ни амуниции толковой, ни питания, только боеприпасов вдоволь, и все советское. Особенно броников не хватало. Да и подготовки у нас не было, нас без обучения в строй поставили. Потом наладили более или менее поставки волонтеры — обычные люди, которые проделывали огромную работу.

— Деньги тебе платили?

— Некорректный вопрос. Денежное довольствие существует в любой армии. Но ехали мы не за деньгами.

— Как ты воевал? Где?

— В самом начале — в районе Славянска, в смежных районах. Потом, к зиме, перевели в артиллерию, врага вблизи уже не видел. А потом и вовсе вывели другим заниматься — строить в тылу, под Киевом, тренировочный лагерь. Потому что начались мобилизации, надо было курс молодого бойца организовывать. Ну а в августе этого года я уже попросился домой. Дорога обратно для меня всегда открыта.

— Что вообще можешь рассказать про ту войну?

— Это ненормальная война. Мы в начале ничего не понимали. Но то мы, тогда еще салаги. Ничего не понимали и офицеры. Их учили к войне с внешним врагом, где есть противник в форме, где есть линия фронта, свои и чужие, и все с опознавательными знаками. А тут — гражданская война.

Вот мы под Славянском в поселок заезжаем на броне, а вдоль дороги местные стоят, машут нам так приветственно, крестят нас. А вечером нам ребята из соседнего подразделения говорят: вы не думайте, они и «сепаров» точно так же приветствовали. И неизвестно еще, что ночью будет.

Было много неадекватных людей среди местных, много пьяных постоянно. Бывало, наваливалась агрессивная толпа с множеством женщин. Орут, бросаются, угрожают, пытаются отнять оружие. Тогда мы стреляли в воздух, отбивались прикладами. По уставу могли стрелять на поражение, но каждый понимал: положим местных безоружных, так сами живыми уже не уйдем. Страшно очень было.

Тогда очень тонко все балансировало. Это только к концу 2014-го и линия фронта более или менее четко обозначилась, и было хорошо ясно, где свои, а где чужие.

Очень много там наркоманов было, да и просто непонятных людей, это я про ополчение ДНР. Однажды ночью вышел на наши позиции такой «зомби» — глаза стеклянные, сразу видно, что под промедолом (они из аптечек его тягают, это же для обезболивания на поле боя). Ну, повязали его, а как форму сняли — видим, что он весь в наколках. Как очухался, мы его спрашиваем: мол, откуда ты такой? Он рассказывает, что тянул «десятку» в колонии под Донецком, а как провозгласили ДНР, те колонии стало некому ни охранять, ни кормить. Вот он и говорит: «Приехали казаки какие-то, нас построили и сказали: кто хочет — пусть вступает в ополчение, кто не хочет — пусть убирается к «укропам». Ну, я пошел в ополчение, оружие дали, и все». Через день мы его передали СБУ, и больше я его не видел.

А вообще там, на стороне ДНР, много таких бывших зэков воюет. В Луганске, говорят, меньше, я не знаю.

— Российских военных, о которых много пишут украинские СМИ, ты там видел?

— Я не видел. Но их присутствие чувствовалось. Вот ты перестреливаешься с ополченцами — это один тип боя. Они неорганизованные, они могут просто взять и уйти или, наоборот, напасть без всякой тактики, без прикрытия. А потом другой бой — и все уже меняется, и ты чувствуешь, что против тебя профессионалы воюют, потому что все уже по военной науке, тут уже выжить сложнее. И ясно, что таких военспецов у донбасских быть не может.

Тактика у ополченцев вообще очень подлая. Как-то зашли в Лебединское, потом в Павлополь, и везде одинаковая картина: пулеметные точки оборудованы прямо в жилых домах. А во дворах — позиции для минометов, для «Градов» оборудованы. И прямо там мамы гуляют с детскими колясками. Это тактика у «сепаров» такая — подгоняют на эти позиции минометы или РСЗО, стреляют и сразу уходят. А «ответка» прилетает — и по жилым домам. А потом все это в телевизоре. Вообще, ополченцы хорошо воюют только в границах своего села или города, на территории, которую хорошо знают. А в других местах теряются, в атаку идти не хотят, организация плохая. В этом плане у нас было преимущество.

— Белорусы на этой войне — кто они?

— Разные. В 2014-м, когда приехало большинство, это были, как и я, национал-радикалы. Личные враги Лукашенко, можно так сказать. Большинство приехало еще на «майдан» и осталось потом, чтобы помогать украинцам. А те, что едут в 2015-м, — больше молодежь из числа футбольных фанатов. Тех, у кого начались проблемы с милицией дома или просто стало тесно в фанатском кругу. Но воюют они хорошо, отчаянно.

На стороне ЛДНР

О тех белорусах, которые в Донбассе воюют на стороне народных республик, известно намного меньше. Медиаперсонами в белорусских СМИ они не становятся, отношение в обществе к ним, скорее, негативное. Из разрозненных сообщений местной прессы известно, например, что за ДНР воюет рядовой 1-й Славянской бригады ДНР Алексей Русяев, ранее — оперативник милиции Минска (в 1990-х), осужден за убийство армянского предпринимателя. А в июле 2015-го под Минском был похоронен 35-летний Вадим Василевский, бывший белорусский спецназовец, воевал за ДНР, погиб, по словам друзей, «где-то на границе с Ростовской областью». Остались вдова, двое детей, отец и мать.

Нередко бойцы из Белоруссии, которые воюют в Донбассе, обозначают там себя шевроном с изображением российского флага, а не белорусского. Именно так воюет недавний житель Гомеля «подполковник армии ДНР» Анатолий Молчанов из подразделения «Сомали», которым руководит полевой командир Гиви.

В белорусских медиа засветился и 22-летний Родион Кургузов из-под Марьиной Горки (городок в Минской области). Он отучился в ПТУ и попал на срочную службу в противопожарную оборону. По ТВ узнал о войне на востоке Украины и сразу после дембеля отправился в Луганск.

Родион Кургузов

«Еще в армии я переписывался с бойцами ДНР и ЛНР. После увольнения уехал туда через Ростов. Попал в Донское казачье войско. Мы базировались в Перевальске», — рассказал он белорусскому «Еврорадио». Домой он вернулся летом 2015-го. По его словам, белорусские спецслужбы не нашли в его действиях ничего криминального. «Я находился в отряде, где не платили деньги. Насчет меня в Комитете государственной безопасности даже проводилось расследование», — говорит Кургузов .

По данным МВД Белоруссии, в страну вернулись около 170 человек, воевавших за ЛДНР. Некоторое количество воевавших там белорусов перебрались в Россию.

«Казаки сразу сматывались, как только горячо становилось»

Ему 31 год, недавно воевал в ДНР. Летом был ранен, восстанавливался в Ростове, потом вернулся в белорусский город Могилев. Представился Вадимом, хотя и не скрывал, что имя вымышленное.

— Много белорусов воюет на востоке Украины? И как ты туда попал?

— Воюет белорусов достаточно, думаю, что-то около тысячи. Попал, как и многие из Могилева и Гомеля, через белорусских казаков. Сперва работал инструктором в «православном патриотическом клубе», там и предложили: мол, поезжай, и денег подзаработаешь, и уважаемым человеком станешь. Это было уже осенью 2014-го.

— Те белорусы, с которыми ты там общался, в ДНР, они откуда приехали?

— Несколько человек из Минска, а так в основном Витебская, Гомельская, Могилевская области. То есть восток страны. С запада Белоруссии не едут, там в основном католики, что им делать в Донбассе?

— Какие впечатления у тебя от этой войны?

— Приехав, я увидел какую-то сборную солянку. Какие-то местные шахтеры, какие-то казаки — одни местные, вторые из России, какие-то вообще непонятные люди, потом российские «отпускники». С ними нам вообще общаться не рекомендовали, с другими мы общались нормально. Но проблема там в том, что на двух бойцов — один командир. Дисциплины мало, зато все территорию постоянно делят. Или пытаются местных бизнесменов крышевать, из-за этого тоже постоянно конфликты. Много слышал про чеченцев, но живьем их не видел ни разу. Зато видел много мужиков из российской глубинки, из разных регионов. Они вообще самые адекватные были. И в бою нормально себя вели, а казаки — те сразу сматывались, как только горячо становилось. Несколько человек было и с востока Латвии, из «русских» регионов. Но они держались как-то особняком.

Я еще заметил, что на конкретную операцию — там деревню занять или блокпост — бросают или нас (ополченцев), или россиян, или еще какое-то подразделение. Но никогда — вместе. То есть в этом плане никакого боевого слаживания не было вообще. Или одни воюют, или другие.

— Деньги платили?

— От случая к случаю. И каждый раз разные люди. Но больше обещали. Еще обещали землю: мол, после войны возьмете, сколько хотите. Тем, кто решил там остаться, сразу квартиры давали — квартиры бывших начальников, номенклатуры разной, что в Киев поуезжала.

Вообще, я часто видел, как местные друг с другом счеты сводят. Кто-то кого-то когда-то обидел, зажал, так тот при новой власти автомат взял, силу почувствовал — и пошел к обидчику разбираться. Приходилось таких растаскивать. Но если наступали «укропы», то тут уже сражались все одинаково. Потому что эти придут и не будут смотреть, кто тут обидчик, а кто обиженный.

— Ты вернешься в ДНР?

— Не знаю. Вероятно, да. Там все же можно жизнь с нуля построить, семью создать.

Ветераны возвращаются домой

Белорусы, которые возвращаются на родину из горячих точек, автоматически становятся головной болью для белорусского КГБ. Ведь это уже не просто оппозиционеры, а люди с реальным боевым опытом, владеющие оружием, с сильно пониженным психологическим порогом применения насилия.

В июне этого года председатель КГБ Белоруссии Валерий Вакульчик в очередной раз заявил о том, что, если докажут вину белорусов, воевавших на Украине, будут привлекать к ответственности по статье «Наемничество». Она предусматривает лишение свободы на срок от трех до семи лет. Ответственности подлежат и те лица, которые занимаются вербовкой белорусских граждан (ст. 132 УК Белоруссии). Вербовка, обучение, финансирование, иное материальное обеспечение и использование наемников для участия в вооруженных конфликтах или военных действиях наказываются лишением свободы на срок от семи до пятнадцати лет. Но до сих пор официально не сообщалось хотя бы об одном таком уголовном деле.

Денис Лавникевич (Минск), Владимир Дергачев