Эмиль Паин напомнил, что российское государство в качестве конечной цели видит построение в стране гражданской нации. Это положение прописано в «Стратегии государственной национальной политики на период до 2025 года», подписанной президентом Владимиром Путиным. По словам профессора ВШЭ, этот процесс не нов для России — во второй половине XIX века у нас уже проходило стихийное, из среды интеллигенции построение гражданской нации, но оно было прекращено царской властью. Главный идеолог того времени граф Уваров в ужасе прогнозировал, что «в этом случае колосс не простоит и двух недель». С тех пор проблема национализма, построения нации так и остается в России нерешенной.

Он отметил, что в стране сегодня наблюдается небывалый рост ксенофобии — эти взгляды разделяет около 70 % населения, и такого в истории России никогда не было. «Уже сейчас видно, что власть ради самосохранения оседлает эту фобию. Но, как всегда, проводить в жизнь эту политику будет позволено только ей, остальные ксенофобы будут объявлены кто иностранными агентами, кто экстремистами, по которым плачет 282 статья», — печально констатировал Паин.

Он считает, что сейчас в России происходит контрмодернизация, и власть будет делать все, чтобы в этой ситуации ей самой и остальным спокойно спалось. То есть надежд на реформы сверху при контрмодернизации нет.

«До прежней поры мы наблюдали в России национализм малых наций. Но впервые за нашу историю мы видим, что дремавший этнос — русские — проснулся. Империя, а у нас по-прежнему империя, веками может жить с сепаратизмом малых наций, но она самоуничтожается, когда национальное просыпается в большинстве. Проблему на какое-то время можно законсервировать, но она все равно прорвется наверх», — говорит профессор ВШЭ.

Заведующий лабораторией исторических исследований ВШЭ Леонид Васильев полагает, что мы живем в очень неблагополучное время не только в России, но и во всем мире. «На первый план выходит нищета и невежество — вот два столпа нынешнего мира. Население Земли за последние полтора века выросло с 1,6 млрд человек до 7 млрд, из которых 6,2 млрд — нищие и невежественные. В России мы наблюдаем то же самое», — говорит он.

Васильев считает, что в России к власти сейчас пришла русская крестьянская община — архаичная, невежественная, инертная, ненавидящая новации. Община — это мощный навес над историей России, точнее, не дающая состояться у нас истории.

«Ведь что из себя представляла русская община на протяжении большей части своего существования? Кочевое население. Община при помощи подсечно-огневого земледелия эксплуатировала землю от 4 до 8 лет, а потом снималась с места и шла осваивать новый участок. Отсюда у нас отсутствие горизонтальных связей, солидарности. Крепостничество для такого населения явилось благом, оно уменьшило издержки кочевья. Обратите внимание, русская община никогда не поднимала восстание против крепостничества. Протестовали казаки, старообрядцы, но не русская община. Народу нравилось жить при крепостничестве», — уверен историк.

В конце XIX века община отвергла хождение интеллигенции в народ, а вот большевики смогли найти подход к крестьянам, дав им простые лозунги и восстановив крепостническую общину в виде колхозов.

«Прошло 80 лет, и общинники вошли в русские города. Они не изменились сильно — все та же архаика и невежество. То есть сейчас власть представляет именно их. Если сейчас провести честные выборы — они оглушительно победят, —

сокрушается историк Васильев. — Какие надежды, что ситуация изменится? Надежды почти отсутствуют».

Главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Виктор Шнирельман начал свое выступление с воспоминаний о посещении музея нордической культуры в Стокгольме. «Там был зал саамов. И приводились опросы этого национального меньшинства, кем они себя ощущают. Ответы были: национальность — шведская, а идентичность — саамская», — рассказал он.

По мнению Шнирельмана, случай Швеции, и не только ее, показывает, что может быть успешное построение гражданской нации. Но такая нация рождается из гражданского общества, которого в России нет. «Мы все подданные, а не граждане», — заметил он.

Шнирельман видит в России только зачатки гражданского общества, растущие вопреки воле власти. «Это, к примеру, молодежные субкультуры и секты. Эскапизм, то есть бегство от реальности. Я видел, как эти люди счастливы и ощущают себя свободными, когда им удается "закрыться" в своих маленьких общностях хотя бы на несколько недель. И сегодня стать свободным в России — это, как прежде делали старообрядцы или казаки, убежать от общества», — полагает антрополог.

Система власти в России — олигархически-бюрократическая, а при таком «строе», уверен Шнирельман, никакое гражданское общество прорасти не сможет.

«У нас сложилась устойчивая советская нация на основе советской культуры. И именно она, наряду с советской историей, подвергается нападкам. Большевики поступили очень разумно, когда свергли самодержавие, но оставили классическую русскую культуру, добавив к ней прогрессизм. Сейчас же мы видим нападки на все советское. Когда вы разрушаете одну общность, но взамен не строите ничего нового, вы получаете то, что мы видим сегодня», —

констатировал антрополог.

Руководитель Центра исследования межнациональных отношений Института социологии РАН Леокадия Дробижева также настаивает на том, что в России надо строить гражданскую, а не этническую нацию. «Путин это понимает. Когда заместитель руководителя администрации президента Магомедсалам Магомедов, отвечающий за межнациональные отношения, в одном из интервью сказал, что цементирующее ядро государства — русские, это вызвало шквал критики не только с национальных окраин, но даже из русских областей, таких как Оренбургская и Челябинская область. Больше власть таких заявлений себе не позволяла», — рассказала Дробижева.

Она приводит в пример построение испанской нации, где совмещено понятие нации и национальности: все называют себя испанцами, но по отдельности — басками, к примеру, или галисийцами. «В России идентифицируют себя с гражданской нацией, то есть с россиянами, 74 % населения. При этом только около 30 % чувствуют ответственность за свою страну. То есть существует такая проблема, как разница между ощущением и соответствием», — говорит эксперт.

Дробижева привела данные, что сегодня сплачивает людей в России. На первом месте — территория, история была на 4-5 местах, а культура — в числе последних. «Значимость культуры при формировании гражданской нации надо увеличивать», — уверена она.

Далее слово было предоставлено не ученому, а представителю национального движения — публицисту и поэту Алексею Широпаеву. Он напомнил, что Ельцин в феврале 1990 года обещал создание на территории РСФСР семи русских республик. «Это должен был быть договорной союз равных субъектов. Отсюда заявления Ельцина про "берите суверенитета столько, сколько хотите". Но затем возобладала идея строительства неоимперии и наделение Ельцина статусом царя, и федерализм был забыт», — полагает публицист.

По словам Широпаева, Россия сегодня застряла между имперством и федерализмом, и потому новой страны не получилось. Он полагает, что будущее страны за той моделью, которая сегодня реализуется в Европейском союзе — содружестве наций.

Затем выступил автор этих строк как представитель левой идеологии. Я напомнил, что Россия как государство создавалось вопреки воле народа — на союзном референдуме большинство россиян голосовали за сохранение СССР. Россия появилась росчерком пера нескольких человек, вопреки исторической необходимости.

Классический левый подход при обсуждении проблемы национализма — это ленинское правило, что «нации имеют право на самоопределение» и марксистское «бытие определяет сознание». А для решения проблемы есть такой инструмент, как демократия. В частности, все важные вопросы, в том числе и национальные, надо проводить через референдум.

В России сторонники формирования унитарного государства в котором русская нация имела бы главенствующую роль, приводят в пример европейские государства. Якобы там действует та же схема унификации. Однако даже поверхностное изучение вопроса показывает, что это не так. Национальные меньшинства и территории во многих странах Европы имеют особые права. К примеру, в Дании особые права есть у Гренландии и Фарерских островов (на уровне конфедеративных отношений). В Испании — у регионов.

Главная проблема России — отсутствие государства в европейском понимании. Там, где его нет административно, мы и получаем воинствующий национализм или религиозный экстремизм, как, к примеру, в Дагестане, где какие-то группы иногда просто вынуждены подменять государство, чтобы люди физически могли бы выжить.

Директор Института массовых коммуникаций и социальных наук Казанского (Приволжского) университета Наиль Мухарямов начал свое выступление с парадоксальных исследований социологов: «На одном из опросов у россиян спрашивали, с какими партиями у них ассоциируется та или иная идеология. Так вот, оказалось, что либерализм ассоциируется с ЛДПР Жириновского у 44 % опрошенных, еще у 14 % — с партией "Правое дело"».

Мухарямов уверен, что в России правит магия языка: «Если мы будем говорить о гражданской нации, то люди будут под ней понимать не то, что мы имели в виду. И именно такое искаженное понимание будет лежать в основе искаженного результата.

Я знаю о случае, когда один губернатор на собрании с комиссией по гражданскому обществу (а такие комиссии сейчас есть почти в каждом регионе) попросил объяснить ему, что такое то самое гражданское общество. После двух часов дебатов все пришли к выводу, что это — все хорошее, что есть в России».

Мухарямов говорит, что существует хорошо понимаемый термин — многонациональный народ (он и прописан в Конституции). Он стал метафорой, символом. Видимо, его и следует придерживаться.

Директор информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский напомнил, что нации могут формироваться не только при демократии — как это было во Франции времен Наполеона или в США, где вообще часть общества была рабами. «Но сейчас волнует другое — все большее удаление Северного Кавказа от России, в первую очередь цивилизационно. Есть племенной вождь Рамзан Кадыров, и он является плохим примером для всех: одни думают, что им можно руководствоваться такими же принципами и им ничего не будет (то есть это пропаганда вседозволенности), других это все раздражает, и они требуют прекратить столь вызывающее поведение», — возмущается он.

Сегодня, как полагает Верховский, для России важны даже не столько свободные выборы, сколько нормальная работа повседневных институтов, в первую очередь судебной системы и бюрократии.

Верховский скептически относится к построению этнической нации в России. Главная причина — массовый наплыв мигрантов. «Все европейские нации не имели такой проблемы, как массовая миграция. С этим не справится даже гипотетическое национальное правительство — миграция в России свершившийся факт, просто из легальной она тогда превратится в нелегальную», — заключил он.

Итог дискуссии подвел Эмиль Паин. По его мнению, власть в сторону строительства гражданской нации не подвинется. «В кризис, напротив, она будет активно эксплуатировать ксенофобию, станет его эксклюзивным агентом. К примеру, какая была потребность у Собянина в период предвыборной борьбы за кресло мэра эксплуатировать русский национализм? Его что, не избрали бы тогда, сослали обратно в Тюмень? А потом московская власть удивляется, почему возникло Бирюлево и откуда у москвичей зашкаливающий уровень ксенофобии», — говорит он.

«Уже есть ребенок. Ребенок кричит, требует соску. И власть эту соску в форме ксенофобии ему с удовольствием даст», — иносказательно резюмировал Паин.