Казачий сепаратизм сегодня является одной из табуированных тем российского информационного поля. Его не обсуждают на телевидении, не упоминают в аналитических докладах, о нем не говорят на государственных конференциях.

Когда речь заходит о казаках, все внимание СМИ приковано исключительно к казачьей службе. Изредка выходят материалы, где авторы объясняют, почему казаки – это часть русского народа, а понятие «казачий сепаратизм» – относительно недавнее веяние (времен гражданской войны либо начала 90-х годов XX столетия).

Исследователи считают, что казачье обособление подогревается из-за рубежа и ведет к обострению межнациональной обстановки на юге России, а также несет угрозу распада государства. КАВПОЛИТ проанализировал, насколько такие опасения реальны и что сегодня из себя представляет «казачий сепаратизм».

Внешний фон

Для более четкого понимания процессов, происходящих сегодня в казачьем движении, придется отложить в сторону дискуссии о происхождении казаков, исторические экскурсы во времена Кубанской и Донской республик, а также судьбу и идеи казачьей эмиграции. Подоплека и контекст вопроса, безусловно, важны, но в данном материале мы почти целиком сосредоточимся на современности.

Тема «казачьего самоопределения», действительно, периодически муссируется на Западе. В 1959 году был принят американский закон «О порабощенных нациях» (PL-86-90), где наряду с «лишенными национальной независимости» Тибетом, Албанией и Северной Кореей перечисляются «Идель-Урал» и «Казакия». Вторым знаковым событием в этом ряду стало издание в 1980 году «Гарвардской энциклопедии этнических групп», где знаменитый университет идентифицировал казаков как национальность. Последний раз эту щекотливую тему на Западе затронул американский политолог Пол Гобл в своей статье «Казачий сепаратизм снова на подъеме», где предрек Москве проблемы с казачьим населением на Юге страны.

Само по себе наличие «Казакии» в американском законе, признание казаков самостоятельной этнической группой или статья зарубежного политолога едва ли могут популяризировать идеи «казачьего сепаратизма» внутри России. Скорее наоборот, любую тему, где видна «рука Вашингтона», в нашей стране принято рассматривать как потенциальную угрозу национальной безопасности. Даже в таких традиционно казачьих регионах, как Краснодарский край, Ростовская область и Ставрополье, «казачий сепаратизм», мягко говоря, не находит поддержки у населения. Если русские видят в этом искусственный раскол своего народа на части с перспективой последующего их стравливания, то в республиках Кавказа не хотят появления очередного народа, претендующего на статус коренного в СКФО и ЮФО, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Потому нет ничего удивительного в том, что практически все известные общественные и церковные деятели современности высказывались об идее признания казаков национальностью в крайне негативных тонах.

Казакийцы и унионисты

Не секрет, что на сегодняшний день в казачьем движении существует раскол. Сводить его к противостоянию общественных и официальных казачьих организаций было бы грубой ошибкой. Идеологические, мировоззренческие, идентификационные и другие разделительные линии проходят сквозь подавляющее большинство крупных казачьих структур. Например, в казачьем движении до сих пор не определились, кто же такие казаки. Согласно социологическому исследованию, проведенному в 2008 году по заказу Минрегиона, даже в официальных казачьих организациях 73,1% атаманов и 25,9% рядовых членов считают казаков этнической общностью.

На сегодняшний день наиболее консенсусными идеями в казачьей среде, как это ни покажется странным, являются утверждение «казаки – народ» и стремление к «казачьей службе». Впрочем, даже по этим вопросам существуют принципиальные разночтения. Например, кто-то считает казаков «четвертой веткой русского народа» вместе с малороссами и белорусами, кто-то – «субэтносом русского народа», а кто-то и самостоятельной национальностью. Более того, среди последних существуют группы, считающие казаков представителями славянской, кавказской (в широком смысле) или степной культуры. Такая же ситуация и с «казачьей службой».

Все это способствует расколам, конфликтам, и противопоставлению разных идеологических конструкций. Но главным в этих хитросплетениях является тот факт, что признание казаков этнической общностью и «казачьей службы», вопреки расхожему мнению, не связано напрямую с темой «казачьего сепаратизма».

Проще говоря, если человек считает себя казаком по национальности, то это не означает, что он оппозиционно настроен к властям РФ и выступает за создание государства «Казакия». И не всегда человек в погонах, считающий казаков сословием или «состоянием души», является сторонником существующего конституционного строя и неделимости России. Линия разделения проходит по абсолютно другим критериям и дробит казачью среду на два полярных лагеря – «казакийцев» и «унионистов».

Отношения между ними, мягко говоря, не самые теплые. «В свое время вредительством стала казакийская идея, которая очень сильно распространилась в казачьей среде. Во-первых, она разорвала нас на части, а во-вторых, государство поняло, что идеи эти витают в воздухе. Изначально родили их такие люди, как Молодидов, а позже молодежь их еще и исковеркала». Эта фраза, сказанная ветераном казачьего движения, в полной мере характеризует отношение «унионистского» крыла к визави. У казакийцев список претензий к оппонентам ничуть не меньше.

Насморк – смертельная болезнь

В абсолютном выражении казаков, сочувствующих сепаратистским идеям, в разы меньше, чем казаков, поддерживающих идею «казаки – национальность». Но даже это небольшое количество людей, как показывает жизнь, не может найти взаимопонимания между собой при попытках совместного действия. Провозглашение и деятельность т.н. Донской республики является одним из ярких примеров разлада в рядах «казакийцев». Вместо точки приложения сил этот проект стал для них яблоком раздора. Впрочем, в обозримом будущем любым казачьим сепаратистским проектам не суждено состояться по вполне объективным причинам.

Для начала, не совсем понятно, в каких границах планируется т.н. Казакия. Если исходить из дореволюционных Донской, Кубанской и Терской областей, то проект казачьего государства сразу вступает в конфликт со всеми современными кавказскими республиками. Аналогичная ситуация и с картами «Казакии» времен казачьей эмиграции XX века, слишком много территориальных мин в них заложено. Воззрения упомянутого ранее Петра Молодидова, видящего Казакию полоской «от Днестра до Курил и мыса Дежнева», еще более далеки от реальности.

Кроме того, потенциал роста количества единомышленников для «казакийских» идей крайне ограничен. Еще до революции казаки составляли около половины населения «войсковых» территорий. Сегодня люди, имеющие хоть какие-то казачьи корни и помнящие о них, крайне немногочисленны, разбросаны по большой территории и представляют собой не пятна, а точки на демографической карте России. В условиях, когда концентрация казачьего населения в любом населенном пункте на юге РФ не превышает 10%, а зачастую и 1%, проблема «казачьего сепаратизма» стоит в одном ряду с цыганским и еврейским сепаратизмом.

То есть самостоятельно казаки, даже в самом невероятном случае повальной приверженности сепаратистским идеям, не могут стать угрозой для целостности российского государства. Вместо этого они могут быть включены в региональные проекты «кубанцев», «дончан» и даже пресловутых «сибирцев».

В этом случае верхняя планка привлечения народных масс к «сепаратистско-автономистской» идеологии находится на пределе возможного. Авторы подобных проектов не зацикливаются на таких «мелочах», как этничность или культура. Неважно, кто ты — армянин или русский, казак или адыг. Если ты присягаешь на верность, например, Краснодарскому краю, ты становишься полноценным «кубанцем».

Казачий элемент в региональной идеологии может занять соответствующее место, но не быть единственным или определяющим, как это случилось при строительстве украинской политической нации.

По иронии судьбы как раз казакийский проект благодаря своей идеологии противопоставления казаков остальным народам стоит на пути регионализма, построенного на принципе почвы и существующих административных границ.

Впрочем, успех подобных проектов зависит не столько от «усилий» сепаратистских сил на местах, сколько от успешности развития самой России. Сильное государство даже от признания нагайбаков (татар, находящихся в казачьем сословии) отдельной национальностью только укрепится, а рыхлая страна, как больной СПИДом, может умереть даже от насморка.