Тема достаточно острая, и уже в течение недели она достаточно активно обсуждается в прессе, в СМИ, в соцсетях. Ситуация очень неоднозначная. С одной стороны, эта дискуссия высветила одну из важнейших проблем, до сих пор до конца не урегулированных, связанных с тем, что у нас отсутствуют единые подходы к проведению экспертиз на предмет экстремизма в РФ. Результат экспертизы зависит от того, кто ее делает. Если человек недостаточно компетентен в вопросах религиозных текстов, то при желании он и Ветхий Завет может признать экстремистским по содержанию. Возможно, что эксперты, которых привлек Южно-Сахалинский суд, для лингвистической экспертизы оказались неправы, но это могут опровергнуть или подтвердить только другие эксперты или другие экспертизы. Какими бы сильными ни были эмоции у государственных деятелей, служащих, мы в первую очередь все-таки должны оставаться в правовом поле, думая, что самое верное решение – это назначение дополнительных независимых экспертиз по данному вопросу. Хотя я должен сказать, что ситуация достаточно сложная. Потому что так называемая Сахалинская община мусульман, которая выступила инициатором этого конфликта, и непосредственно один из ее руководителей Хадуев, который организовал размещение в электронных СМИ информации по этой проблеме, имеет не совсем однозначную репутацию на Сахалине. Они неоднократно расходились во взглядах с духовным управлением мусульман, из числа этой организации была сформирована ячейка международной террористической организации Хизбут Тахрир Аль-Ислами на Сахалине. И лидер этой ячейки Габеев был задержан в 2013 году и впоследствии осужден по двум статьям Уголовного кодекса – организация деятельности экстремистской организации и незаконное хранение взрывчатых веществ или взрывных устройств. Так что и действия силовиков в какой-то степени можно понять, хотя мы настаиваем на том, что эта ситуация должна быть разрешена в правовом поле.

Что касается мониторинга – об этой проблеме начали говорить еще с 2012 года, и было четкое прямое указание президента, что необходимо эту систему создавать, потому что все системы мониторинга, которые сейчас существуют, в основном констатируют ту или иную проблему постфактум и не в состоянии предвидеть конфликтную ситуацию, особенно быстро созревающую. Поэтому необходима была система, которая, с одной стороны, будет состоять из двух частей – программной, "айтишной", и экспертной. И если экспертная часть призвана как раз, создав так называемую рабочую панель в регионах, делать какие-то долгоиграющие стратегические прогнозы по развитию межнациональных и межконфессиональных отношений в том или ином регионе, то программная, "айтишная" составляющая должна быть, с одной стороны, дополнением экспертной части, и снять с экспертов головную боль по сбору огромного массива информации от других федеральных органов исполнительной власти – региональных властей, правоохранительных органов. Но в то же время и позволить оперативно реагировать на те процессы, которые происходят в регионах фактически в режиме онлайн. Наша главная проблема – как состыковать эти две части. Фактически речь идет о том, чтобы суммировать килограммы и сантиметры. Но надеюсь, что нам это удастся. Система позволит нам оценивать состояние экономических, социальных, культурно-языковых, этнодемографических и других факторов, влияющих на возможное появление очагов напряжения и возникновения межнациональных конфликтов, прогнозировать их развитие и формировать сценарии реагирования для органов государственной власти и региональных властей. Мы проанализировали все последние крупные межнациональные конфликты, буквально по часам расписывали, как формировалось напряжение и на каких этапах исполнительная власть и правоохранительные органы обязаны были вмешаться и локализовать ту или иную ситуацию. Я уже несколько раз приводил пример с Бирюлево, и у меня нет сомнений в том, что если бы система мониторинга существовала на тот момент, то нам удалось бы локализовать этот конфликт. Мы видели, что конфликт развивался достаточно скоротечно, меньше трех суток. И если бы система мониторинга работала, то уже через несколько часов после убийства в Бирюлево, когда пошли первые информационные сообщения о том, "что русского убил нерусский", началась эскалация конфликта. Особенно этот процесс ускорился после сюжета на одном из федеральных телеканалов. После этого в одной из популярных соцсетей пошло активное обсуждение о том, что необходимо наказать кавказцев, и пошли открытые призывы экстремистского и противоправного характера. И вот на этом этапе уже должны были вмешиваться спецслужбы, правоохранительные органы, региональные власти, чтобы купировать ситуацию, проводить профилактическую работу с инициаторами этих событий, а не доводить до массовых беспорядков и погромов. Сейчас мы в тестовом режиме уже работаем, и по некоторым предконфликтным ситуациям информацию получаем, и сейчас задача Агентства – выработать алгоритм по нейтрализации этих конфликтов и выдаче рекомендаций региональным властям, или федеральным органам исполнительной власти, всем заинтересованным органам власти для принятия четких управленческих решений. Потому что, к сожалению, именно первая, часто неадекватная или запоздалая реакция правоохранителей или исполнительной власти приводит к обострению конфликтов.

Я донской казак! А если серьезно – конечно же, я россиянин, и считаю, что для нашей страны характерна многоуровневая и сложная самоидентификация. Но когда во главе этой самоидентификации стоит то, что человек ощущает себя россиянином, гражданином нашей страны – мне кажется, это самое важное. И это та конечная цель, к которой мы стремимся в своей работе, чтобы максимальное количество людей в нашей стране на этот вопрос отвечали с гордостью – я россиянин. Например, в Дагестане житель Дагестана — даргинец, на Кавказе он уже дагестанец, в России его воспринимают как кавказца, а за границей он русский.

Если у людей, приехавших сюда, все в порядке с документами, они имеют вид на жительство, находятся в правовом поле – конечно же, их дети имеют право учиться в московских школах. Если же человек находится здесь нелегально, то ему сначала надо решить все правовые вопросы с государством, и потом уже решать проблемы с обучением своих детей.

Мы должны констатировать, что в официальной позиции США по этому вопросу все перевернуто с ног на голову. И в ситуации и тех процессах, которые идут в Сирии, конечно же, есть своя специфика, но все это очень похоже с недавними событиями в Ираке, в Ливии. При Асаде этих процессов не наблюдалось. До свержения Каддафи и Хуссейна и до начала военных действий в Сирии миграция из этих регионов была минимальной. И чтобы остановить миграционные потоки, в первую очередь надо стабилизировать ситуацию в этих странах, остановить войну, остановить бомбежки, остановить гуманитарную катастрофу в этих странах. Для России особой угрозы на сегодняшний момент мы не видим, потому что основные миграционные потоки направлены в Западную Европу, в Великобританию, Германию, Францию, где наиболее благоприятные социально-экономические условия для беженцев. Хотя мы видим, что такой объем беженцев стал неприятным сюрпризом для национальных правительств этих стран и для их граждан. И социальная инфраструктура с таким потоком не справляется уже сейчас.

Роль средств массовой информации в нашей жизни очень сложно переоценить. Телевидение, печатные СМИ, интернет, социальные сети сейчас формируют повестку во всех направлениях и аспектах нашей жизни. И здесь нужна, конечно же, большая работа с журналистским сообществом в том, чтобы вопросы межнациональные, межконфессиональные освещались взвешенно, с четким пониманием той ответственности, которая ложится на авторов того или иного репортажа или статьи. Приведу один безобидный, казалось бы, пример, но очень яркий – программу на ТНТ "Наша Раша", которая вроде бы в шуточной форме дала представление о целом народе, и имена Равшан и Джамшут стали нарицательными и у большинства вызывают сразу же улыбку. Но у жителей Таджикистана вызывают несколько другую реакцию. И сломать этот стереотип о целом народе, уже сложившийся у людей, будет очень сложно. И естественно, что это не способствует налаживанию дружеских взаимоотношений между людьми двух национальностей. И буквально серия этих программ разрушила все то, что складывалось в процессе многовекового соседства, мирного сожительства между народами России и ее соседей. Или другой пример, когда недавно, чуть больше месяца назад, в спортивных СМИ вдруг появилась информация, что в одном из городов РФ после матча убиты два дагестанских болельщика. После этих сообщений начались в соцсетях призывы к тому, чтобы отомстить за смерть своих товарищей. Кстати, эти сообщения сразу же были отфиксированы нашей системой мониторинга, которая пока работает в тестовом режиме, и мы сразу же заинтересовались этой информацией, проверили ее. Выяснилось, что никакого убийства не было, это была чистая провокация. Поэтому одну из важнейших своих задач мы видим в том, чтобы найти четкий алгоритм взаимодействия со средствами массовой информации, журналистским сообществом в сфере освещения межнациональных и межконфессиональных отношений. Мне кажется, что в идеале мы должны добиться того, что любое некорректное высказывание, любая провокационная публикация должны сразу же вызывать негативный общественный резонанс и неприятие среди коллег по цеху. Это должно быть так же, как сейчас в штыки воспринимается любое высказывание на тему расизма.

Мы только начинаем эту работу. Понятно, что первые месяцы были связаны с множеством рутинных административных проблем, которые необходимо было решить при создании агентства, начиная от регистрации и заканчивая размещением, набором специалистов. Но сейчас мы уже зарегистрированы и в ВКонтакте, и в Фейсбуке, и в Одноклассниках. Считаем, что это достаточно важный элемент и возможность очень оперативно общаться с людьми, выявлять ту или иную проблему и формировать ту идеологию, которая содержится в нашей государственной национальной политике.

Это становится глобальной угрозой для всего мира, и до конца ни у кого нет понимания, как бороться с этой заразой. Для многих молодых людей, в том числе из благополучных семей, это становится той идеей, которой они готовы посвятить жизнь. Потому что идеологи "Исламского государства" поймали тот нерв, который цепляет в первую очередь молодежь в разных странах, заставляет бросать свой привычный уклад жизни, свою работу, семьи, и уезжать за тридевять земель, чтобы построить новую жизнь, новые идеалы в рамках, как они думают, исламского халифата. На самом деле у "Исламского государства" ничего общего с исламом нет, все основные постулаты и идеи ислама трансформированы и искажены. Это всего лишь атрибут для идеологов ИГ, антураж, ширма. Поэтому одна из наших основных задач будет совместно с духовными лидерами мусульман России и тех стран, из которых сейчас идет проникновение этой идеологии, выстроить профилактическую, разъяснительную работу с верующими, с молодежью, с духовными лидерами. По мнению экспертов, в борьбе с радикальным исламом в целом, и идеологией "Исламского государства" в частности необходимо создавать альтернативные точки притяжения. Мы, безусловно, готовы оказывать содействие, необходимую методическую помощь муфтиям, которые в своей работе должны быть конкурентоспособными в борьбе с лже-проповедниками за умы и души молодых верующих. Хотя хочу добавить, что только этим невозможно победить идеи "Исламского государства", работа должна быть многоплановой, комплексной.

Надеюсь, всем регионам перенимать этот опыт не потребуется, потому что у нас не везде на свадьбах стреляют. Приведу случай из жизни, когда я еще служил в антитеррористическом подразделении "Альфа", мы ездили в командировки в район осетино-ингушского конфликта в 2002-2003 годах, и в первый же вечер одной из командировок, когда мы приехали во Владикавказ, мы были приведены в боевую готовность, так как фактически в центре Владикавказа началась активная беспорядочная стрельба. Мы уже думали – вот тебе на, с корабля на бал, сразу же придется быть задействованными в боевых действиях. Но оказалось, что это было не серьезное боестолкновение, а всего-навсего веселая осетинская свадьба, на которой нас хотели угостить осетинскими пирогами и неподражаемым осетинским пивом. Переходя же к сегодняшним реалиям – если речь заходит уже о создании свадебной полиции, мы должны понимать, что часто ситуация выходит из-под контроля. Насколько нам известно, в состав нового адыгейского подразделения входят сотрудники ГИБДД, патрульно-постовой службы и отделов по делам несовершеннолетних. Кроме того, ответственным за работу свадебной полиции является начальник территориального органа внутренних дел. Работа построена так, что сотрудники выезжают к молодоженам, адрес они узнают в ЗАГСе, проводят профилактические беседы с ними и в семьях, распространяют специальные информационные письма, выясняют маршруты движения свадебных кортежей. Мнения горожан, ради чьей безопасности все это и делается, радикально разделились – от желания любым способом обезвредить свадебные кортежи, до одобрения этой, по их мнению, хорошей традиции. Во многом по этому же алгоритму действует полиция Кабардино-Балкарии. В Ингушетии духовный центр мусульман республики рекомендовал имамам всех мечетей штрафовать за стрельбу на свадьбах, причем не стрелявшего, а его отца и главу семьи. Сумма общественного штрафа зависит от числа произведенных выстрелов, цифры колеблются от 1000 до 20 тысяч рублей. Собранные деньги имам направляет на помощь нуждающимся. В Чечне к празднующим свадьбу выезжает участковый и проводит инструктаж и разъяснительную работу. Помогает грамотное использование местных традиций. Оптимальное решение – перед выездом найти старшего родственника жениха, которого будет слушаться молодежь. Но мне кажется, что региональные власти в состоянии самостоятельно справиться с этой проблемой, и здесь наша помощь, надеюсь, не потребуется.

В Федеральной целевой программе по социально-экономическому развитию республики Крым была программа, которая касалась социально-экономической поддержки репрессированных народов Крыма, к которым относятся не только крымские татары, но и представители других национальностей – греки, болгары, армяне, немцы. На прошлой неделе президент принял решение и по итальянцам. Конечно же, мы считаем, что это непосредственная зона ответственности нашего агентства, но окончательного решения, кто будет заниматься этой программой, мы или Минэкономразвития, в правительстве еще не принято.