Освобождённые 4 мая из украинских застенков разъярённой толпой нежелательные свидетели бойни в Доме профсоюзов начали рассказывать, что там творилось в действительности. Пусть они все и в бегах, но их рассказы распространяются по городу, в то время как придворные украинские СМИ тотально лгут. Рассказы дополняют документальные свидетельства, оставшиеся в Доме профсоюзов. Хотя власти 3 мая закрыли туда доступ, но 4 мая толпа и там прорвала оцепление, и люди сумели ознакомиться со следами резни. С тех пор туда вход свободный, там уже были сотни тысяч одесситов. Хотя весь день 3-го мая вывалившиеся кишки и мозги из расколотых черепов тщательно собирали, следы крови где-то пытались вытереть, а все трупы, в том числе расчленённые, вывезли, но все хорошо видно. Как говорят «источники, пожелавшие остаться анонимными», трупы вывозили в Харьков, где их должны в глубокой тайне кремировать.

Днём на этажах дежурят русские активисты, вроде как туристские гиды по этому аду. Они обстоятельно, в деталях, показывают всем, особенно корреспондентам, следы крови, борьбы и как именно, с их точки зрения, она протекала. Людям спортивного сложения могут помочь даже залезть даже на крышу по специальной приставной лестнице.

Уточнённая таким образом картина в корне отличается от первоначальной. "Правый сектор"-таки ворвался в здание, из боковых помещений, хотя главный вход осаждённые сумели забаррикадировать. Почти все погибшие в здании (в основном - пожилые люди) были зарублены топорами. Причём не только внизу, как меня информировали ранее, но и даже на самом верхнем этаже здания. Следы крови зарубленных там людей, пытавшихся укрыться в кабинетах за закрытыми на замки дверями, красноречиво это свидетельствуют.

Активисты "Правого сектора" были в бронежилетах и вооружены топорами и пистолетами, частично огнестрельными, частично травматическими. Поскольку изнутри люди старались забаррикадироваться, заложив дверь от взлома шкафами, которыми они подпирали двери, стандартная тактика взлома кабинетов была следующая. Сначала топором прорубали в двери отверстие, потом в дырку стреляли из пистолета, заставляя людей, подпирающих дверь, отступить. Затем спокойно взламывали дверь и рубили всех топорами. Потом агонизирующих раненых сбрасывали с верхних этажей здания. Внизу, если они ещё дышали, их добивали палками.

В одном из окон в туалете на четвёртом этаже видны следы борьбы. Место, где человека били топором. Окно, в которое его выкидывали. В двух местах на раме этого окна следы крови – это он, уже вывалившийся из рамы окна наружу, здесь ещё пытался удержаться за раму окровавленными руками и не упасть с высоты. Всё очень правдоподобно расшифровывали нам гиды.

Здание действительно подожгли, но после. Но от дыма мало кто серьёзно пострадал. Топоры – вот было главное оружие правосеков.

Вывешенный властями лицемерный официальный список погибших насчитывает 49 имён – все знают, что он неполный, что это липа, втирание очков.

Сейчас СБУ ведёт в Одессе настоящую охоту на людей, пытаясь арестовать или уничтожить 67 свидетелей, освобождённых 4 мая. Поэтому, по понятным причинам, разыскать их трудно, но мне это удалось. Это молодой парень, его зовут Богдан, он вообще не причём, и оказался в Доме профсоюзов совершенно случайно. Ему повезло – он сумел пробраться на крышу, и это было единственное место, куда правосеки не сумели добраться. Оттуда всё побоище ему было видно как на ладони. В два ночи его вывел милиционер, чтобы тут же бросить в застенки, как нежелательного, по мнению СБУ, свидетеля. Именно потому, что он вообще был не причём, он и согласился дать мне интервью:

Долго не давали тушить пожар. Подъехали пожарные машины, им наступили на шланги и кричали: «Смерть врагам!» Один пожарный полез по лестнице тушить пожар, и его застрелили в спину из пистолета – в Интернете есть про это видео. Женщины прыгали из окон, и их забивали палками. На моих глазах прыгнула женщина с ребёнком, спасаясь от пожара, и её забили вместе с ребёнком палками. Беременную женщину закололи ножом – я это я тоже видел.

В здании находилось более трёхсот человек. Нас вывели из здания 144 человека, 25 лежат в больнице. Где остальные? Сюда приходят родственники и говорят: «пропали без вести». Когда нас в 5 утра выводили, милиционер говорил: «здесь лежали горы трупов, но когда вас выводили, их уже попрятали в подвалы».

В центре города стало совсем пусто. Супермаркет Афина (греческая инвестиция), возле которого 2 мая происходила драка в центре города, стал, судя по всему, негласной базой "Правого сектора". Перед ним реет огромный украинский флаг. Некие типы в бронежилетах и с рациями, явно «сотники», его как бы крышуют, и это хорошо заметно. В кафе обедают их подчинённые, очень характерного вида, когда они собираются группой, я сидел рядом, слышал разговор: «у нас дома работы нет...» Сторонних посетителей почти нет, роскошные магазины в Афине пусты.

На меня вышел один из влиятельных участников одесского Сопротивления, пребывающий сегодня на нелегальном положении, и проинформировал о ситуации в его рядах.

Лидеры Сопротивление или в могиле, или в тюрьме, или в бегах. Многие активисты второго эшелона запуганы или растеряны. Тем не менее, на удивление быстро и эффективно была налажена система помощи раненым и сбор средств на их лечение. С деньгами проблем нет. Напомню, что бесплатное медицинское лечение было отменено на Украине ещё при Януковиче. И это – при чудовищном экономическом крахе страны.

О раненых. По крайней мере несколько десятков человек находятся в больницах. Но многие раненые, которые нуждаются в стационарном лечении, просто боятся туда ложиться. В том числе и те, которым угрожают возможные ампутации. Попавшие в госпитали с тяжёлыми ранениями, немного подлечившись, уходят, не пройдя полный курс лечения: боятся расправ в больницах. Основные виды травм – ожоговые и серьезные повреждения головы – людям разбивали головы.

Начиная с 16 мая так называемые «правоохранительные органы» проводят допросы госпитализированных, причём милиция и СБУ порознь. Для милиции они «пострадавшие», для СБУ – «свидетели». Напомню, что в соответствие со сложившейся на Украине практики, «свидетели» после первой «дачи показаний» зачастую переходят в категорию обвиняемых.

Госпитализированные в большинстве своём в юридических тонкостях понимают мало. И расправы над русскими активистами в больницах Кишинёва два десятилетия назад им тоже неизвестны. Но чутьём свои они чувствуют ситуацию и категорически отказываются говорить. «Не видел, не знаю, не в курсе дела и даже не понял, что в действительности произошло».

Саша Герасимов, о котором я уже писал как о пропавшем без вести, как оказалось, находится в больнице с очень тяжелыми травмами нижней части тела – перелом таза и ожоги. Напомню, что он был арестован в конце 2002 года СБУ, подвергнут, как и его товарищи – коммунисты, пыткам, в рамках печально знаменитого «одесского пыточного дела». Был осуждён и отсидел как террорист более десяти лет в тюрьме максимально строгого режима. Недавно вышел из тюрьмы, являлся активистом Антимайдана.

Те, кто выжил после бойни, неохотно рассказывают о произошедшем даже своим товарищам. Однако есть исключения. Из их рассказов выясняется уточнённая картина того, что там происходило в действительности.

Многие пытались укрыться в кабинетах Дома профсоюзов, забаррикадировав двери деревянной мебелью. Боевики, если не могли взломать деревянную дверь, прорубали в ней отверстие топором, бросали через него коктейль Молотова, и эта мебель загоралась. Кроме того, очевидцы отмечали «эффект трубы», образовавшийся внутри горящего здания.

Об отравляющем газе. Информация об этом появилась сразу. Тем не менее, этот факт, судя по всему, таки имел место. Какое-то токсическое вещество добавлялось в бензин, использованный в коктейлях Молотова. Делалось это в Одессе впервые, в порядке эксперимента – аналогичные коктейли, применявшиеся ранее в Киеве, содержали чистый бензин без токсичных примесей. По свидетельству достоверного источника, который происходит из военных медицинских кругов и имеет некоторый опыт этой в области, было использовано какой-то отравляющее вещество. Он убеждён в этом на основании контактов с большим количеством пострадавших, сумевших остаться в живых в Доме профсоюзов.

Рассказ одного из выживших, пожелавшего, разумеется, остаться анонимным:

- В комнате всё горело, я держался руками, стоя на карнизе, и понял, что надо прыгать, потому, что руки сгорят. Я спрыгнул с третьего этажа (около 7 метров – А. С.), с обратной стороны здания. Относительно удачно – я спортсмен. При падении я рассёк лоб от удара, у меня были обожжены руки и вывихнута стопа. После падения, я увидел занесённый надо мной камень – ко мне подскочили, чтобы убить. Но тут подскочил другой боевик и закричал первому: «Он мой!» Он оттащил меня в кусты и сказал мне: «Я тебя не убью, ты теперь обязан бандеровцу своей жизнью».

Интересно, что первое, что сделали власти после 2 мая, так это закрыли жестью проход в боковые крылья здания, где лучше всего сохранились следы бойни. Следы этих сорванных людьми металлических загородок сегодня валяются в стороне. Некоторые помещения, в частности, подвалы бомбоубежища, куда СБУ складировала «излишние» трупы перед тем, как тайно отправить их в Харьков для кремирования, без всякого опознавания, закрыты и до сих пор, и продолжают хранить их тайну.

А что думает об одесской бойне противоположная сторона? На днях познакомился с одним из них в артистическом кафе. Небольшой концерт, с участием студенток нашей одесской консерватории. После концерта подошёл к девочкам, похвалил, познакомились.

- Надеюсь, вы, журналист, пишете не о политике?
- Разочарую, именно о ней я и пишу.

Они типичные с виду интеллигентные одесситки. В Доме профсоюзов после бойни ни одна из них не была, что там происходило знают только из передач украинского телевидения, хотя всё это совсем рядом. Вдруг появился молодой и длинноволосый паренёк рахитичного вида, типичный развязный и болтливый клубный завсегдатай. На чистом русском языке с одесской тональностью гордо мне заявил: «Я – бандеровец!»

Участник кровавой драки в центре города, он шёл с толпой к Дому профсоюзов, видел, как он горел. Общеизвестную фактологию отрицает тотально и уверенно:

- Топорами никто не убивал, их у нас не было. Следы крови в кабинетах – враньё! Рассказы уцелевших – вздор! Сами виноваты: они заранее знали, что мы на них идём, и не разбежались! Они бросали в нас сверху коктейли Молотова, сами себя, по неосторожности, подожгли, а мы их спасали. Погибших – ровно столько, сколько сообщили официально, и не более! Нет больше в Одессе «колорадов!» Никаких видео и фото, со страстями, которые вы рассказываете, в Интернете нет, можем поспорить об этом!

Девочки, хлопая глупыми интеллигентными глазами, поленившись за две недели самим пойти и посмотреть, с некоторым интересом пытались «найти среднюю сторону» в нашей дискуссии. В заключение я ему сказал:

- Вы бы лучше бежали из Одессы. Через несколько недель молодёжь достанет оружие и начнёт вас отстреливать. Никто не простит, что вы порубили топорами сотню одесситов, в основном старичков.

Он весело и удивленно возразил мне:

- Так что это, гражданская война? Друг в друга стрелять начнём, что ли?

Когда толпа «правосеков» шла к Куликову полю убивать, там никто в это всерьёз не верил. Теперь другая сторона тоже не верит, что их тоже могут начать отстреливать.

В Одессе вскоре будет новая большая бойня. Она начнётся, судя по всему, после того, как в наш город придёт разгромленная на Донбассе Национальная гвардия и украинские «спецбатальоны». Атмосфера такова, что никакой мир у нас невозможен, одна из противоборствующих сторон будет полностью уничтожена. Я хочу быть правильно понятым читателями: под словом «уничтожена» я имею в виду полное физическое истребление. Я был в своё время в Таджикистане, как такие вещи происходят в подобных ситуациях, знаю не понаслышке.

Александр Сивов