Есть замечательная повесть - быль, написанная писателем донским казаком Анатолием Чечётиным, пережившим в 30-е годы раскулачивание и ссылку в тайгу.
Повесть здесь http://www.proza.ru/2007/09/24/67
Написана книга красивым, чистым русским языком. Много пронзительно - бьющих по сердцу свидетельств геноцида русского народа, гибель от голода и издевательств взрослых и маленьких детей. Воспоминания участников и очевидцев тех событий.

«Смешно и несерьезно теперь распространяться о раскулачивании? Снявши голову, по волосам не плачут».
(И.Сталин)

"Уничтожение кулачества как класса" подавляющим большинством людей и до сих пор воспринимается как некий лозунг тех времен, почти как аппаратная метафора, означающая насильственное массовое переселение крестьян из Центральной и Южной России в другие, более северные края и области. Таким же общим местом стало и словосочетание "война с народом". В этом плане закономерно высказывание типа: " Сколько можно об этом?!", " Народ устал от подобной информации..." и пр.

Разумеется, это следствие хорошо завершенного "дела". Теперь никому и в голову не приходит, что-то была глубоко продуманная и всей мощью огромного механизма осуществленная совершенно бескровная военная операция, имеющая подготовительный период, собственно уничтожение и завершающую часть - сокрытие. Хотя, казалось бы, как можно сделать (именно уничтожить более десяти миллионов все возрастов детей, стариков, мужчин и женщин), а потом, если не скрыть вовсе, то хотя бы не оставить явных следов, закамуфлировать идеологически? Выходит - смогли.

Я родился и вырос в спец-ссылке в Верхотурском районе Свердловской области. Многое из пережитого там нашими людьми впиталось, что называется, с молоком матери, из разговоров взрослых, что-то стало ясным благодаря публикациям в период перестройки, но во всех подробностях открылись передо мной все три этапа чудовищной "акции" только в самое последнее время, когда потянуло вдруг на родину, чтобы встречаться и беседовать с теми немногими бывшими "спесами" - так называли нас местные вольные жители. Впрочем, тогда, детьми, мы очень завидовали вольным.

Ко времени моих поездок на Урал большинство из бывших ссыльных разъехались, многие умерли, но те, кто были живы, хорошо знали и уважали мою мать, помнили меня и теперь рассказывали такое, чего не говорили даже своим детям - берегли их.
И для меня самого совершенно неожиданным оказалось то, что, родившись там и одним из первых слов усвоив тяжкое прозванье "спец" (спецпереселенец), я очень многого не знал, а что-то понимал превратно.

Когда начал это печальное повествование, еще задолго до перестройки, ясно осознавал, что при жизни не напечатают, что книга нужна будет людям потом, когда история начнет свою справедливую работу.

И во время "гласности" и теперь отказался от нескольких предложений публикации. Почему? Объяснить почти невозможно. Многие знакомые искренне считают, что связано это со слишком сильным испугом, пережитым в те годы. Это, безусловно, есть, но в данном случае не самое главное. Вероятнее всего от того, что в большинстве своем люди еще не созрели для живого человеческого (участливого) восприятия данного материала: деление на "наши" и "не наши" слишком прочно вошло в сознание народа.

Я бесконечно благодарен всем, кто поведал мне свое тяжкое сокровенное. Имена, давших на то согласие, оставил подлинными, с кем не сумел поговорить, несколько видоизменил, а в некоторых случаях заменил вымышленными - жанр повествования позволяет.

Автор.