Корреспондент: Здравствуйте. Хороший отклик на последнее Ваше интервью. Очень многие интересуются отречением Императора Николая II от престола.

Косов: Я вроде об этом говорил?

Корреспондент: Говорили, но хотелось бы коснуться этой темы подробнее. Насколько юридически законным было отречение императора?

Косов: Нет, конечно. Существующее на тот момент законодательство не предусматривало отречение императора, во-первых, а во-вторых, он же ещё отрёкся и за своего сына Алексея в пользу брата Михаила Александровича. Что тоже не законно. И это был неожиданный шаг со стороны Николая для заговорщиков как военных, так и думских.

Корреспондент: Как так все это получилось?

Косов: Сама история отречения была не проста. В начале царь отрёкся в пользу Алексея, при котором регентом должен быть его дядя, младший брат Николая Михаил Александрович Романов. Но потом Николай изменил текст манифеста об отречении, в котором незаконно отрёкся и за себя и за сына в пользу Михаила.

Корреспондент: Кого первое отречение не устроило?

Косов: Как раз основу первого текста готовил председатель Думы Родзянко. По телеграфу передал в ставку начальнику штаба Алексееву и «согласовал» его с ним. Перед этим, поезд царя вместо Царского села был перенаправлен был в Псков в штаб Северного фронта, где и попал в «мышеловку».

Спецпоездом в Псков, где в «мышеловке» сидел царь в своём поезде, прибыли два депутата Государственной думы Гучков, которого царь ненавидел, и Шульгин монархист. Царь вынес им иной документ, в котором он отрекался и за себя, и за Алексея в пользу брата Михаила.

Корреспондент: Что случилось? Кто надавил?

Косов:  В этот промежуток времени у царя произошла беседа с профессором Фёдоровым, из чего вытекало, что при Николае его сына не смогут оставить. И второе очень важное – Алексей болел неизлечимой болезнью – гемофилией (несвертываемость крови). Но Григорий Распутин внушил императору и императрице, что наследник к 13 годам перерастёт болезнь, и будет абсолютно здоров. Однако, беседа с Фёдоровым развеяла иллюзии Николая о выздоровлении наследника.

Корреспондент: А не было ли здесь подвоха в манифесте об отречении?

Косов: Никакого манифеста не было. Некоторые исследователи считают, что такую незаконную комбинацию придумала царица Александра Фёдоровна, и исходят из трёх писем, которые она написала Николаю. Но это не так. Письма к императору до составления документа его отречении не попали, и, следовательно, повлиять на принятие Николаем решения не могли.

Хотя по содержанию тон писем реваншистский и подразумевал однозначное воцарение в будущем Николая на троне. Но это скорее утешение супруга. А реванш был в то время возможен.

Корреспондент: Возможно ли было сохранить если не самого Николая на престоле, то правящую уже 300 лет династию Романовых?

Косов: Как мы знаем теоретически всё возможно при трёх условиях.

Первое – если бы в «обойме» три лица действовали твёрдо и решительно двинули войска в Питер. За неделю пресекли беспорядки в столице.

Корреспондент: Кого вы имеете в виду говоря об «обойме»?

Косов: Во-первых, молодой 29 летний царь Михаил Александрович Романов. Второй – Николай Николаевич Романов, командующий Кавказским фронтом, который находился в Тифлисе в штабе и был назначен на должность главнокомандующего армии. Довольно энергичная личность. И третий – Милюков, возглавивший «Правительство доверия». Вначале оно именовалось Совет министров, а потом мы его знаем как Временное правительство. И Милюков предлагал один из вариантов Михаилу – перебраться в Москву. Неудачное, надо сказать, предложение, так как там базы опоры для него не было. Но главное не в этом. Первым выпал из «обоймы» Михаил. Он не принял престол. Некоторые ошибочно считают, что он отрёкся. Не принял. Отдал на откуп Учредительному собранию, которое должно собраться после войны и определить форму правления. Сравнительно быстро сдался и главнокомандующий Николай Николаевич. Из Ростова он послал телеграмму, что 11 марта будет в ставке в Могилеве. Временное правительство посовещавшись, под давлением социалистов приняло в основном сторону Керенского. Результатом стало решение о невозможности и нецелесообразности на должности главкома Николая Николаевича как представителя династии. Послали «гонца» навстречу. Но «гонец» не смог перехватить Николая Николаевича в пути. Он прибыл в Могилёв в ставку и вступил в должность. Из Петербурга из правительства на церемонию никто не прибыл, и вскоре пришла телеграмма, требующая добровольной отставки. А вскоре Алексеев писал, что всё благополучно разрешилось. Временное правительство объявило народу об отрешении от должности Романова Николая Николаевича. Он добровольно сложил с себя полномочия, да и сил, на которые можно было опереться, практически не было.

Корреспондент: Вы говорили, что мемуаров очевидцы выпустили много, кто из них наиболее правдив?

Косов: Никто. Есть такое выражение: «Врёт как очевидец». У всех были свои политические пристрастия, и они меняли оценки, детали в изложении этого процесса. Скажу в заключении одно, не случись февральского переворота, Октябрьского переворота, того, что именовалось позднее Октябрьской Социалистической революцией не было бы. И не было бы и Гражданской войны, последовавшей за ней со страшными жертвами. Но случилось то, что случилось. История не имеет сослагательного наклонения.

Корреспондент: А в столь трагическое для Николая время он вспоминал о верных казаках?

Косов: В связи с этим приведём цитату заговорщика Рузкого: «Я стал доказывать государю, необходимо даровать ответственное министерство, что уже по слухам, собственный Е.В. Конвой перешёл на сторону революционеров, что самодержавие есть функция при существовании Государственного совета и думы, и что лучше этой функцией пожертвовать для общего блага. Государь отвечал, что «не знает, что скажет Россия, казачество». И вот уже второй раз, когда вспомнил о казаках император, когда в Псков приехали думцы Шульгин и Гучков за отречением.

Его величество: «Я хотел бы иметь гарантию, что вследствие моего ухода и по поводу его не было бы пролито ещё лишней крови.»

Член Государственной Думы Шульгин: «Может быть, со стороны тех элементов, которые будут вести борьбу против нового строя и будут попытки, но их не следует опасаться. Я знаю например хорошо город Киев, который был всегда монархическим, теперь там полная перемена».

Его величество: «А вы не думали, что в казачьих областях возникнут беспорядки?»

Член Государственного Совета Гучков: «Нет В.В. казаки все на стороне нового строя.»

Врали, конечно. Для них важно было вырвать у императора документ об отречении. В этот день император записал в своём дневнике слова «кругом предательство и обман». Состоявшийся в феврале месяце переворот открыл дорогу к перевороту Октябрьскому, и Гражданской войне в России.

Корреспондент: Что вы думаете относительно распространенных в свое время клеветнических заявлений относительно роли, которую в событиях, связанных с отречением императора, сыграл Собственный Его Императорского Величества Конвой?

Косов: Да, в тот момент многие полки заменили свои императорские штандарты на большевицкие знамена. В революционных газетах 1917 года писали о «прибытии в Государственную Думу Собственного Его Величества Конвоя в полном своём составе». Обвиняли, что, когда две сотни Конвоя охраняли Государыню и Царственных Детей в Александровском дворце в Царском Селе «вместо того, чтобы охранять Семью, стали их тюремщиками».

В действительности Конвой остался верен присяге и охранял жизнь Государя и Царской Семьи. В защиту от клеветы Собственного Его Императорского Величества Конвоя есть хорошая статья Олега Саленко, опубликованная в 2011 году. Советую её прочитать. Там все довольно подробно и аргументировано описано. Её нетрудно найти в интернете.

Корреспондент: Ссылку на эту статью Олега Саленко приведу в конце нашего интервью.

В заключение хочу поблагодарить вас за интересное интервью и выразить надежду на новые встречи. А нашим читателям предлагаю присылать свои вопросы, на которые они хотели бы получить ответы от Петро Косова.

Захар Ясырев

Ссылка на статью Олега Саленко «Слово в защиту от клеветы на Собственный Его Императорского Величества Конвой»: https://rusidea.org/35003