Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл на Первом большом съезде казачьих духовников обозначил свой взгляд, подчеркнув, что «в основе образа жизни казака лежит православная вера и любовь к Отечеству. Любовь, простирающаяся до готовности положить свою жизнь за Отечество. А если система духовных и нравственных ценностей разрушается, то человек превращается в псевдоправославного, в некий карикатурный образ. У казаков должно быть ясное чувство принадлежности к Церкви. Нельзя быть казаком и не причащаться Святых Христовых Таин. Нельзя быть казаком и не исповедоваться. Нельзя быть казаком и жить в невенчанном браке. Таких казаков в старое время высекли бы плетью».

Однако в России сейчас происходят события, которые явно не отвечают заявленной позиции Патриарха Кирилла. Так, в Ингушетии недавно прошел круг, где рассматривались вопросы по созданию Сунженского станичного казачьего общества и Сунженского казачьего округа. Подавляющее большинство людей, желающих туда войти, являются мусульманами. Цель их понятна. Речь не идет о принятии православия и казачьего образа жизни, этим людям просто нужна оплачиваемая работа, ведь в республике ее практически нет. Но слухи о том, что казаки якобы получают неплохие деньги от государства, как говорится, сильно преувеличены, и этот миф многих сбивает с толку. Здесь уместно вспомнить слова Патриарха Кирилла: «Казачество будет подлинным только тогда, когда вы станете воцерковлеными. А без этого увлечение скоро может пройти. И форма будет снята, и традиции попраны…».

И еще один недавний пример: на некоторых сайтах в Интернет размещена информация, что в Центральном казачьем войске появился ахунд (мусульманский военный священник), ответственный за духовное воспитание казаков-мусульман. Но откуда же в казачьем войске взялись казаки-мусульмане? Ведь в уставах первичных казачьих обществ ясно сказано, что казаком может быть только православный человек.

Чтобы как-то обосновать такой поворот, заинтересованные личности пытаются сослаться на историю, утверждая, что якобы ингуши когда-то служили в казачьих частях и даже в императорском конвое. Да и другие мусульмане будто бы всегда были в войске и даже принимали казачью присягу на коране. Подтвердить или опровергнуть эту информацию могут лишь историки, к которым мы обратились за разъяснениями.


Сергей Николаевич Савенко, директор Пятигорского исторического музея, кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры РФ, исследователь истории казачества с 25-летним стажем

- Вопросы о религиозной принадлежности казаков, как и вся история казачества, не являются простыми и однозначными. Действительно, одной из важных линий исторического развития казачьих сообществ было их постоянное нахождение в контактных полиэтнических и поликонфессиональных зонах на Дону, Северном Кавказе, Урале, Сибири и т.п. Объективно это способствовало тому, что в казачьей среде могли оказываться и периодически оказывались представители различных народов и традиционных религиозных воззрений. В истории российского казачества четко прослеживаются два основных направления его формирования и развития: народное и сословно-служилое. Ядро и этнокультурную базу народной линии развития российского и малороссийского казачества составляли восточнославянские группы населения восточно-христианского православного вероисповедания. Прием в состав казаков-инородцев, как правило, требовал принятия ими крещения. Сохранение православной веры в иноэтничном окружении являлось показателем проявления традиционной твердости народного духа казаков. При этом следует учитывать, что многие казачьи сообщества, в том числе и ранние группы терских казаков, сложились на окраинах России раньше раскола 50-х – 60-х гг. XVII века, и поэтому в их среде сохранялось православие в дониконианском старообрядческом виде. Но и эта вера была православной. Она строго оберегалась казаками даже в условиях господства ислама в инородной этнокультурной среде, в которой оказывались казаки. Красноречивый пример этого – сохранение православия в течение более 200 лет некрасовскими казаками, длительное время проживавшими в границах Турции и ее владений.

Абсолютное большинство кубанских и донских казаков на Северном Кавказе являлось приверженцами ортодоксального официально принятого и поддерживаемого православия. Исторических данных о существовании действовавших мечетей в станицах Терека и Кубани и, тем более, войсковых исламских священников в казачьих формированиях в моем распоряжении никогда не было, и нет. Создание станиц «казачьих братьев» из числа инородцев не предполагало содействия развитию ислама в их среде. Обычно было наоборот. Выходцы из кабардинцев, ингушей и других коренных народов региона, селившиеся возле русских городков и казачьих станиц, принимали православие и пополняли прослойку так называемых «новокрещенов», а позже и собственно православных христиан.

Когда в период реформ 1860-1870-х годов стало допускаться поселение «иногородних» в казачьих станицах, среди этих иногородних могли быть и неправославные. Однако они к казакам не причислялись, не участвовали в формах казачьего самоуправления и традиционного быта.

Религиозная ситуация в стране, включая казачьи области, существенно усложнилась в связи с принятием в ходе Первой революции в России 17 апреля 1905 года именного Высочайшего Указа Правительствующему Сенату об укреплении начал веротерпимости, где впервые в российской истории законодательно утверждались не только права на свободу вероисповедания неправославных лиц, но и устанавливалось, что отпадение от православной веры в другое христианское исповедание или вероучение не подлежит государственному преследованию. Но и в этих условиях именно родовые казаки в первую очередь оставались верными православию.

История казачьих войск в большей мере отражала второе сословно-служилое направление развития казачества. В составе казачьих формирований, особенно в конце XIX-начале XX века, несли службу представители различных народов и вероисповеданий, но они находились на правах приписных или наказных и следовали общероссийским государственным нормам, в которых ключевая и ведущая роль в духовной сфере принадлежала Русской Православной Церкви. Перед боем в армейских и иррегулярных частях службу вели православные священники, нередко участвовавшие и в боевых действиях.

Православная вера стала духовной основой для возрождения казачества на рубеже 1980-х – 1990-х годов и поэтому создаваемые казачьи общества и объединения закрепляли в уставах обоснованное положение о том, что казаком может являться только православный гражданин нашего Отечества или зарубежья.

Эдуард Бурда, кандидат исторических наук, г. Майский, Кабардино-Балкария

- Первая такая попытка увеличения численности казачьего населения на Кавказе за счет кавказских народов была связана с основанием Моздока, когда в 1765 году была сформирована горская казачья команда. Сообщая о происхождении этого общества, майор Кудинов писал, что «один из семейства записывался в казаки и тем избавлял остальных от возврата их владельцам. От сего случая семейство определенного в казаки именовалось казачьей братьею». Здесь речь идет о горцах, бежавших от своих хозяев. Уже во времена генерала Алексея Петровича Ермолова предпринялась попытка зачислить в казаки всех живущих в Моздоке, но она не увенчалась особым успехом. От начальника Кавказской области генерала Еммануеля потребовлаи объяснения, почему вместо предназначенных к поступлению 771 человека «поступило только 110 новокрещенных черкес».

Попытка царского правительства обратить в казачество кабардинцев и абазин аула Бабуковского, который им было разрешено основать в 1790 году, так же закончилась неудачей. В 1861 году более половины населения станицы Бабуковской были «освобождены от казачьего ведомства» и расселены, согласно их желанию, по мирным аулам.

Наиболее успешно протекала агитация по переходу в казачье сословие среди осетин-дигорцев и осетин-иронцев.В 1824 году во время формирования Горского казачьего полка осетины официально вошли в состав полка, а их селения – Черноярское и Новоосетинское – были переименованы в станицы.

Также совершенно безболезненно произошло обращение в казачье сословие и грузин, проживающих в слободе Александровской около Кизляра. В 1838 году они вошли в состав Терско-Кизлярского полка, а слобода Александровская была переименована в станицу.

В состав гребенских казаков вливались также группы чеченского населения. К ним относятся гуноевцы, жившие в станице Червленной. Согласно данным этнографической экспедиции, гуноевцы, не хотевшие принять ислам, ушли из горной Ичкерии в Гудермес, откуда часть их переселилась в Червленную (которую чеченцы называли «Камышовой крепостью»), а часть – в Зибир-юрт и Старый Юрт (предание о переселении части гуноевцев, не хотевших принять ислам, в Червленную было записано Б. К. Калоевым в селении Гуни в 1959 году).

Кроме гуноевцев в гребенских станицах в наши дни живет немало потомков чеченцев, разновременно переселившихся к гребенским казакам из других районов Чечни. Это Егоркины, Бусунгуровцы, Титкины - в станице Червленной, Закаевы и Костиковы - в станице Гребенской. В станице Петропавловской жили чеченцы из тейпа Шикарой, в казачью станицу они ушли по той же причине, не захотев принять мусульманство.

При этом нужно отметить, что ни в одном из известных исторических документов, а также исследованиях дореволюционных и советских историков не встречается упоминаний о казаках – ингушах.

В период Кавказской войны, начиная с 1804 по 1854 год из представителей горских народов в помощь российским войскам были сформированы мелкие иррегулярные части, например милиция Аварская, Грузинская, Гурийская, Дагестанская, Джаро-Лезгинская, Ингушская, , Мингрельская, Назрановская, Осетинская, Чеченская и другие. Все кавказские иррегулярные части по своей организации были схожи с казачьими полками и подчинялись Главному управлению казачьих войск, использовались же они, в основном, как вспомогательные отряды.

Что касается Собственного Его Императорского величества конвоя, то он ведет свою историю с начала 1811 года, когда из сынов героической Запорожской Сечи, переселившихся на Кубань, была основана Черноморская гвардейская сотня. Затем, в 1828 году был образован лейб-гвардии Кавказский Горский полуэскадрон. Император Николай I принял решение привлечь горские народы на службу в свой конвой по нескольким причинам. Во-первых, чтобы показать горцам, что он не боится их и даже доверяет им свою охрану, во-вторых, хотел показать горцам Россию, Санкт-Петербург, жизнь страны, которой они противостоят, убедить их в том, что Россия не стремится их уничтожить, а желает мирного сосуществования.

В Кавказский Горский полуэскадрон конвоя набирали представителей самых влиятельных и знатных фамилий. Нередко это были близкие родственники и даже дети тех, кто с оружием в руках остервенело и фанатично противостоял России. После окончания службы в конвое и возвращении домой они рассказывали обо всем увиденном и тем самым влияли на своих сородичей. Как бы сейчас сказали – создавали положительный имидж Российского государства в глазах горцев. Таким образом, привлечение горцев к службе в конвое было весьма умным и дальновидным шагом Николая I, сыгравшим положительную роль в успешном завершении Кавказской войны. Все горцы, побывавшие в конвое, становились верными сторонниками России, это же передавалось их детям и внукам.

Что касается вероисповедания, то Горский полуэскадрон был чисто мусульманский, но он и не считался казачьим, да и создавался временно. С окончанием Кавказской войны при императоре Александре II его расформировали, как выполнившего свою задачу. С этого времени из горцев лишь казаки-осетины проходили службу в конвое.

Ингушей в казачестве не было, были единичные представители офицерства, в казачьих полках они считались временно прикомандированными, как и чеченцы, дагестанцы и другие представители Кавказа, исповедовавшие ислам. В списке конвоя, выпущенного к столетию этого подразделения в 1911 году, перечислены имена конвойцев – ингушей, служивших в Горском полуэскадроне, - их всего восемь человек...

В дореволюционной истории казаки на Тереке исповедовали православие старообрядческого (нескольких течений) толка и православие официальное.

Феликс Киреев, научный сотрудник Института истории и археологии Республики Северная Осетия – Алания

- Вторжение представителей ислама в казачью среду - весьма тревожная тенденция, которая не может не вызывать тревоги. И дело не в том, что среди казаков появляются мусульмане, а в том, что последние начинают диктовать свои условия и навязывать свои порядки.

До революции среди казаков были мусульмане, так же как и старообрядцы, буддисты и др., и все они служили под казачьими знаменами с надписями «С нами Бог» и с ликами Иисуса Христа, Божией Матери, получали награды с изображением святого Георгия и других православных святых.

Казачество в целом считалось православным, казаков называли «воины Христовы», и наличие в его рядах представителей других религий не было заметным на общем фоне. Ведь казаки - это народ, и как у любого другого народа, в его среде могли быть представлены разные конфессии.

Что касается казачества в Ингушетии, то уже давно идут разговоры о том, что ингуши якобы были казаками, и о том, как много их служило в царском Конвое. Но все это лишь на уровне домыслов, реальных фактов за всем этим нет! Не стоит забывать о том, что казаком нельзя стать, им нужно родиться. Казаки - это не род войск, это народ, это состояние души, образ жизни. Читайте классику - хоть Льва Толстого и Петра Краснова, хоть Михаила Шолохова - кому что нравится...

Что касается ингушей, служивших в казачьих войсках до революции, то к началу Первой мировой войны в Терском казачьем войске служило около 400 офицеров. Из них ингушами были: полковник Эльберт Нальгиев (в будущем генерал) его сыновья хорунжие Кургок и Юлий, и есаул Андрей Базоркин. В Кубанском казачьем войске служили есаул Габерт Ахриев и сотник Мусса Саутиев. Можно еще добавить полковника (затем генерала) Сафарбека Мальсагова, командира Дагестанского конного полка. И это все! А говоря о службе ингушей в Императорском Конвое, то кому интересно, читайте «Положение о Собственном Его Императорского Величества Конвое». Там ясно сказано из кого он комплектовался – из казаков Терского и Кубанского войск. Кто утверждает обратное, пусть назовет конкретные имена.

Какое-то время в составе Конвоя был Горский эскадрон, и в нем были команды из армян, грузин и даже мусульман, но замечу, что в целом к казакам Конвой не имел отношения. Это была обычная гвардейская часть в которую набирали, в том числе, и казаков. Даже когда он стал полностью казачьим, он не относился к казачьим войскам.

Еще необходимо напомнить, что до революции каждое казачье войско было не каким-то военным формированием, а административно-территориальным образованием. Иначе говоря, к примеру, Терское казачье войско, это аналог нынешней национальной республики с титульной нацией «терские казаки». А казачьи части были в составе Русской Императорской армии и служить в ней могли не только казаки. Но служить в казачьих частях и быть казаком это совершенно разные вещи, о чем ныне многие забывают.

***

Думаю, что после выступлений людей, которые большую часть своей жизни посвятили изучению истории казачества, мне добавить уже нечего, и читатели вполне смогут сами сделать свои выводы. Замечу только, что в обществах Терского казачьего войска проходят сходы, где активно обсуждается эта тема. И мнение терцев однозначно – православная вера для казака превыше всего!

Ирина Щербакова, Ставрополь