В.В. Жириновский как-то заявил в телевыступлении: «Белорусы — это молодой народ». Подобные высказывания встречаются и у других политиков, и объясняются они, как правило, или элементарным незнанием истории белорусов, или отрицанием белорусской государственности. Но и некоторые белорусы тоже почему-то считают белорусский народ «молодым». Вот, например, что написал один из наших читателей: «белорусы — это очень молодое историческое явление, гораздо более молодое, чем мы привыкли думать. Любое молодое явление стремится обзавестись солидным и респектабельным бэкграундом. Это всего лишь болезнь роста».

Последние фразы относятся к констатации того факта, что Великое княжество Литовское было национальным государством белорусов.

Но действительно ли «белорусы — это очень молодое историческое явление»?

Что думает по этому вопросу белорусская Наука?

«В процессе формирования и развития белорусский народ прошел стадии от объединения племенных союзов через народность до нации, многие стадии социальной структуры общества», — пишет Энциклопедия «Беларусь», Минск, 1995, стр. 517. «В 13-16 веках сформировался белорусский этнос» (стр. 107). Энциклопедия «Беларусь» (стр. 529): «Процессы консолидации белорусской народности в белорусскую Нацию начались в 16 — начале 17 века».

Итак, белорусский этнос формировался с 13 века (с создания Великого княжества Литовского) — это почти 800 лет своей истории этноса, а белорусская нация стала формироваться с 16 века (эпохи Франциска Скорины) — это еще 500 лет истории уже нашей нации. Что же тут «юного»? Тут, скорее, о глубокой древности говорить надо. И, например, американская нация в два раза моложе белорусской, а польская — наша одногодка, вместе родились.

Еще доводилось слышать мнения, что, дескать, «Великая Отечественная война оказала огромное влияние на формирование белорусской нации». Уже цитированная выше энциклопедия «Беларусь» опровергает это суждение и на стр. 529 указывает, что процесс формирования белорусской нации окончился в 1910-1920-х годах. В Великой Отечественной войне наш народ воевал уже как абсолютно сформированная нация, да и сама война никак не могла повлиять на этот процесс, ибо велась СССР и коммунистами, которые видели своей задачей формирование вовсе не белорусской нации, а советской нации. Эта советизация сознания как раз боролась с национальным содержанием у народов СССР, а не развивала его. Поэтому в советский период никакого «формирования народов и наций» происходить в принципе не могло (национальное поддерживалось в СССР только в период начала 1920-х годов при Ленине, а при Сталине было уже свернуто и считалось «проявлением мелко-буржуазного сознания»).

Конечно, жизнь в СССР с 1939 года западных белорусов и с 1921 восточных белорусов оказала свое влияние на менталитет народа: была истреблена его активная гражданская часть, насаждались аполитичность и равнодушие к жизни своего государства. Но все это касалось только социального сознания — и лишь в малой части сознания национального (как эксперименты Сталина по русификации белорусского языка и пр.).

Изменила ли жизнь в СССР национальное сознание белорусов? Абсолютно нет, народ ТОТ ЖЕ САМЫЙ. Со всеми своими тысячелетними традициями, генофондом и антропологией, языком, укладом жизни (одежда, обувь, прически, тип жилища, посуда, орудия и приемы труда), национальными традициями (обряды брачные, родильные и похоронные, танцы, песни, сказки), с тем же национальным характером и типами личности. Все это — определяет национальную идентичность народа, и во всем этом ничего не изменилось.

Утверждения о том, что «белорусский этнос очень молодой», создают нелепую картину истории. А кем же, если не белорусами, были Всеслав Чародей, Евфросиния Полоцкая, Франциск Скорина? Может, московитами или киевлянами? Или поляками?

Николай Гумилев в своей книге «От Руси до России» пишет, что на Куликовскую битву «привели свои белорусские полки белорусские князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи». Но как же тогда «белорусы — это очень молодое историческое явление», когда они, согласно российской историографии, еще в 1380 году привели на Куликовскую битву «белорусские полки», да еще под началом «белорусских князей Ольгердовичей»?

Путаница в какой-то мере тут возникает только в том факте, что после второго нашего восстания против царизма 1830-1831 гг. царь решает в 1839-1840 годах переименовать название нашего этноса, дабы оградить его от «памяти ненужной» о своей былой государственности (то есть о ВКЛ, захваченном Россией в 1795 году). Народ литвинов переименовали в народ «белорусов». До этого «белорусами» в России называли только жителей Восточной Литвы (это ныне Витебская и Могилевская области Беларуси), а вот жителей всей нынешней Центральной и Западной Беларуси именовали литвинами. С 1840 года указом царя само слово «Литва» становится запрещенным, как и запрещается употреблять название «литвин». Вместо него царизм вводит слово «белорус», хотя и оно после восстания уже 1863-1864 гг. тоже становится запрещенным, и всех литвинов и белорусов теперь именуют «западно-русами». Но вплоть до начала 1950-х годов сельские жители, например, Минской области себя по-прежнему именовали литвинами, а не «белорусами», ибо этого названия селяне тут не признавали.

Но эта история с переименованием НИКАК не означала изменение сути этноса. Ибо, во-первых, была лишь сугубо насилием колониальных властей, обеспокоенных постоянными волнениями в этой «самой мятежной колонии России», как говорил генерал-губернатор Муравьев (которого наш народ назвал вешателем). А во-вторых, повторю: национальную идентичность народа определяют традиции, генофонд и антропология, язык, уклад жизни (одежда, обувь, прически, тип жилища, посуда, орудия и приемы труда), национальные традиции (обряды брачные, родильные и похоронные, танцы, песни, сказки), национальный характер и типы личности. Все это — осталось тем же.

При этом не только наш народ прошел через изменение исторического названия от литвинов к белорусам. Точно такие изменения пережили русские и украинцы, но в отношении этих двух народов почему-то никто не говорит, что они «юные».

Русские еще при Петре Первом именовались московитами, а их страна — Московией. Например, на изданных самим Петром географических картах Черного моря нет страны с названием «Россия», а есть только страна Московия. Ломоносов в своих трудах именует народ этой страны московитами и пишет учебник грамматики вовсе не русского языка, а «языка Московского». Смена названий начинает происходить только после поездок Петра по Европе, где он просит западных картографов перенести границу между Европой и Азией на Урал (до этого она располагалась по границе между ВКЛ и Московией, а Московия считалась чисто азиатской страной) и просит называть Московию «Россией».

Причины этих ходатайств царя те же самые, как и в переносе столицы из Москвы в основанный им Санкт-Петербург: расстаться со своим азиатским ордыно-московским прошлым и придать стране европейский путь развития.

Родилась ли при этом из азиатов-московитов новая нация европейцев-русских? Нет, конечно. Пусть Петр действительно сильно повлиял на ордынские традиции Москвы — запретил носить бороды (за сбривание которых как раз жесточайше карал его предок Алексей Михайлович), запретил женщинам Московии ходить в закрывающей лицо чадре и запретил женский пол держать в гаремах (называемых в Московии «теремами»). Вместо ордынских одежд в приказном порядке навязал носить европейскую одежду.

В целом Петр сильно изменил национальный облик московитов, но все равно все российские историки считают, что это не явилось основанием считать, что этнос московитов-азиатов исчез, а вместо него появился этнос русских-европейцев. Все российские историки дружно говорят о «тысячелетней России» и «тысячелетнем русском народе».

Но ведь у нас в Литве-Беларуси никто не осуществлял подобного насилия Петра над московитами, заставляя менять почти все свои традиции. И если даже после такой кардинальной смены национального облика в России считают, что московиты — это тот же самый этнос, что и русские, — то почему мы должны видеть ТОЛЬКО в изменении названия «литвин» на «белорус» повод считать это «рождением нового этноса»?

А ведь самое интересное: последним в числе переименованных является именно русский этнос. До коммунистов он назывался «великороссами». Свердлов нашел это название «слишком имперским» и заменил его на название «русские». Увы, будучи этнически евреем и мало разбираясь в русской лингвистике, Свердлов родил сущий ляп, ибо нет в русском языке ни одного названия этноса, которое было бы прилагательным (все существительные). Нет названия этносов «грузинский», «армянский», «польский», «французский», «еврейский». Свердлов по своему невежеству придумал «русский». Сделав тем самым чудовищную нелепость.

Ну и что? Как видим, сегодня в России это никого не смущает. Все дружно считают, что нынешнее прилагательное «русский» является тем же самым «великороссом» периода царизма и московитом допетровских времен. То есть, изменения названия ничего не значат.

Теперь взглянем на другого исторического соседа — на украинский этнос. Киев был некогда столицей большого государства Киевской Руси, сумевшего захватить многие земли, в том числе на 80 лет захватил земли западных балтов (нынешняя Беларусь) и земли финских (мордовских) народов (нынешняя Центральная Россия). И кто же жил тогда в Киеве Киевской Руси?

Украинцы? Но это название не соответствует рангу Метрополии, ибо уже в себе означает «окраинец», живущий на Окраине страны. Как же покоривший Восточную Европу народ себя может именовать «окраинцами»?

Та же самая проблема: название «окраинец» закрепилось за жителями Киева только в период ВКЛ и Речи Посполитой, когда Киев действительно был окраинной землей, южнее которой были татары Крымской Орды. Причем южнее Киева было уже Запорожье — то есть находившаяся за порогом Руси вольница казаков.

Термин «украинец» появляется только к 1500 году и, например, на французской карте 1700 года относится только к Киеву и части его нынешней Киевской области, а вот жители Подолья, Волыни и Галиции носят еще самоназвание русины (а в Галиции, удачно избежавшей царской оккупации, до сих пор живет 5 миллионов русинов).

Но в Украине никто в этом не видит никакой трудности и никакого «рождения юного украинского этноса». Переименование «русинов» на «украинцев» не означает там рождения чего-то этнически нового, а видится только как рядовая смена названий.

Когда после 1991 года в Беларуси стали выходить книги историков с концепциями о том, что ВКЛ было государством белорусов, — тут же возмутились российские историки, а еще более — жемойтские, ибо царизм в 1840 году с запретом Литвы давал основания жемойтам княжества Самогития (Жемойтия на латыни) оставаться теперь как бы только одному «наследнику» государственности ВКЛ. Хотя жемойты к исторической Литве абсолютно никакого отношения не имели и были только колонией Литвы.

Но точно так и в Украине: после 1991 года там вышли учебники истории, где говорилось, что киевские князья Киевской Руси говорили на украинском языке, а жил в Киевской Руси народ украинский.

Это вызвало вообще гвалт хохота у российских историков, хотя смеялись они абсолютно без повода. Во-первых, с точки зрения СОДЕРЖАНИЯ этих терминов — они абсолютно идентичны. В Киеве периода Киевской Руси говорили ИМЕННО на украинском языке, а вовсе не на русском языке нынешней России-Московии, имеющем на 70% татарскую и финскую лексику. И народ, который жил тогда в Киевской Руси Киева — был генетически, антропологически, национально — именно нынешним украинским народом.

При этом с точки зрения научной методологии белорусы и украинцы шли только по стопам самих русских историков, которые еще ранее точно так распространили исторически свой русский этнос на этнос московитов. И ведь при этом не смеемся, что улус Орды сегодня в Москве именуют «Россией», что, мол, «там русские жили» и прочее.

Проблема только в имперском менталитете российских историков, которые себя смело в ретроспективе заменяют с московитов на «русских», но аналогичного не позволяют западным соседям. Ибо Екатерина II заказала Карамзину написать такую историю «Государства Российского», где бы родословная этой немки на российском престоле велась не от татар Орды (что правда), а от Киевской Руси. И — давай Карамзин выдумывать и строчить околесицу. Что сегодня показывают на канале ТВЦ в виде компьютерных мультиков в сериале «История Государства Российского», сделанном москвичами с имперской идеологией.

Не смущает чудовищность перлов: согласно Карамзину, киевских князей именуют «Российскими государями», Киев — столицей России и россиян, народ Киева — россиянами. И кто сегодня должен смеяться? Непонятно — неужели канал ТВЦ этим выдвигает идею перенести столицу России из Москвы в Киев? Но нет, тут иная идея — мол, «вернем себе Киев», но главенство Киева в ТОМ государстве как раз иное должно означать — второстепенное значение нынешней России и ее полную политическую подчиненность Матери-Украине. Ибо этот вывод и вытекает из исторических мифов Карамзина. Чего, конечно, никто в Москве не хочет.

Если сравнить эти альтернативные концепции, то мы, конечно, поверим, что в Киеве Киевской Руси жили как раз украинцы, а вовсе не россияне. Ибо россияне живут у себя, а украинцы — у себя. Это две разные страны — географически и этнически. Поэтому действительно в средневековой Московии говорили на русском языке, в Киевской Руси — именно на украинском языке, а в ВКЛ — на белорусском языке.

И если даже очевидное возвращение украинцев к своей праистории в Киевской Руси вызывает такое сопротивление — то чего же ждать от аналогичного возвращения белорусов-литвинов к своей Литве ВКЛ? Здесь ситуация осложняется, как минимум, тремя факторами.

1. Именно белорусы, а не украинцы, были головной болью для царизма, три раза за 122 года пребывания в России устраивая общенациональные антироссийские восстания. Поэтому именно белорусы подверглись самому жестокому этническому разгрому со стороны царизма, который из мятежного народа хотел создать народ, послушный царизму. Поэтому украинцы смогли сохранить гораздо больше национального содержания, чем белорусы. Но, повторяю, нельзя говорить о том, что после этого разгрома «родился новый белорусский этнос» — ничего нового не родилось, ибо все у белорусов осталось тем же. Да, была при царизме уничтожена национальная белорусская шляхта, а затем при Сталине — национальная белорусская интеллигенция. Но все это само собой снова вырастает на корнях народа, как трава каждую весну на газоне. Уничтожить это невозможно, все снова вырастет тем же самым, поэтому и не мог на национальных корнях народа, оставшихся неизменными, появиться некий «новый этнос» в лице в первую очередь «новой национальной интеллигенции». Как видим, и в 1991 году, и сегодня национальные корни рождают только все ту же национальную интеллигенцию, как и 50, 100, 200 или 600 лет назад.

2. С Украиной все просто: она — моноэтническое образование русинов. С ВКЛ все сложнее. Помимо украинских земель русинов тут было еще несколько этнических полюсов страны. Например, французская карта для фельдъегерской почты 1700 года показывает (с четкими границами) принадлежность Бреста Волыни как части ВКЛ, отдельно как НЕ Литва показана территория нынешней Республики Летува, тогда называвшейся Самогития (написано на карте, что это колония Литвы), затем показана «Vraye Lithuanie» («Истинная Литва») на территории нынешней Западной половины Беларуси (вместе с Вильно) и «Русь Белая или Литовская» на территории нынешней Восточной Беларуси.

Нынешний белорусский этнос является фактически объединением этноса литвинов (изначально ятвягов Западной и Центральной Беларуси) и «белорусов», как их московиты у себя называли (кривичей Восточной Беларуси). Сознание малознающего белорусского обывателя (а тем более российского) этот нюанс уже не знает (ибо о нем царизм и СССР предпочитали умалчивать), хотя нынешний этнос белорусов на 80% является литвинами, и только на 20% белорусами — в отношении смешения этносов ятвягов и кривичей. Причем и ятвяги-литвины, и кривичи-литвины — исконно западные балты, а вовсе не славяне.

С точки зрения научной методологии тут явное сопротивление со стороны России: ее историки признают, что наш этнос ранее назывался литвинами, но при этом не считают, что мы были Литвой. С таким оригинальным подходом нельзя и Россию называть этим названием из-за того, что в ней живут россияне. Мол, не имеют эти названия в себе ничего общего.

Однако наше самоназвание «литвины» как раз прямо соответствует нашему названию Литва. Это в том, что касается нашей нынешней Западной и Центральной Беларуси, именно исторической Литвы. А что касается нынешней Восточной Беларуси, обозначенной на карте 1700 года как «Русь Белая или Литовская», то и она абсолютно отражена в своей государственности в ВКЛ.

Напомню, что некоторые политики распространяют миф о том, что, дескать, у белорусов не было в ВКЛ своей государственности. И, очевидно, на основе этого заблуждения и рождается миф о том, что «белорусы — юная нация» в вопросе не столько ее истории как нации, а в вопросе своей государственности.

Но это ложь. Во времена ВКЛ существовали Великое княжество Московское (ВКМ), Великое княжество Тверское (ВКТ), Великое княжество Новгородское (ВКН). А вот ВКЛ полностью называлось как Великое княжество Литовское (Центральная и Западная Беларусь плюс Вильно), Русское (земли Восточной Беларуси (Витебская и Могилевская области) и ныне России (Смоленская, Брянская и Курская)) и Жемойтское (ныне Республика Летува).

Так вот прошу объяснить свою логику тех товарищей, которые говорят, что «белорусы в ВКЛ не имели своей государственности». Почему Жемойтия как составная часть в полном названии ВКЛ якобы имела тогда свою государственность, а вот Русь, названная второй в полном названии ВКЛ, якобы своей государственности не имела? Где тут логика?

Энциклопедия «Беларусь» сообщает, что даже при создании с поляками Союзного Государства мы не утратили всех своих государственных атрибутов: государственным языком ВКЛ остался белорусский (на нем ранее написаны все Статуты ВКЛ, которые до сих пор так и не переведены на якобы «литовский язык» жемойтов), все канцлеры ВКЛ были белорусами (ни одного жемойта), ВКЛ сохраняло свою национальную белорусскую армию и чеканило свою белорусскую валюту (белорусский талер ВКЛ в гродненском монетном дворе).

Царизм потому и отвергал все это, ибо лишил народ его государственности. Но глупо сегодня повторять эту колониальную пропаганду.

3. Историки Республики Летува создали на экспериментах царизма с нашим этносом свои мифы — где туземная провинция ВКЛ вдруг становится «Литвой», хотя никогда Литвой не была, а была именно и только Жемойтией, Самогитией.

Как видим, украинцы и русские в равной мере нации с измененными названиями, но там все ясно понимают преемственность. Так почему в таком же изменении названия «литвин» на «белорус» появился повод считать это «рождением нового этноса»?

Вся причина — только в том, что названию «литвин» (и Литва) стали придавать ИНОЕ ЭТНИЧЕСКОЕ значение. Что является чудовищной ошибкой.

Чтобы объяснить суть этого заблуждения, нужно взглянуть на историю мазуров польской Мазовы. Изначально Мазова и ее народ мазуры — это западные балты, которые родственны по языку и культуре, генетически и антропологически БЕЛОРУСАМ — таким же западным балтам пруссам, ятвягам Ятвы и дайнове Дайновы (которые позже стали называться литвинами Литвы) и кривичам Кривы. При этом все названия племен западных балтов имели названия на -ва: Мазова, Крива, Ятва, Дайнова, Литва. Нынешние белорусы генетически и антропологически более всего родственны именно с мазурами и показывают с ними полную идентичность (см. подробнее нашу публикацию «Генофонд белорусов», №17, 2007).

Западные балты, являясь прародителями славян, весьма на них походили в своем языке и культуре — и поэтому ВСЕ западные балты к XV-XVI векам растворились в славянской среде. От себя они оставили только пшеканье в польском языке и дзеканье в белорусском.

История Мазовы развивалась так. Во времена создания ВКЛ она еще является мощным Великим княжеством Мазовецким со столицей в Варшаве, хотя и живет под большим политическим и культурным влиянием Польши, где тогда еще в ее столице Кракове все говорят на чистом славянском языке (без малейшего пшеканья). Далее Мазова почти в точности повторяет судьбу Литвы (Ятвы и Дайновы).

Объединение с ляхами Кракова ведет к созданию из ляхов и мазуров нового этноса — этноса поляков. Столица переносится в Варшаву, а название Мазова остается только как историческое, и теперь ее именуют «Великой или Нижней Польшей», а настоящую Польшу ляхов Кракова — «Малой или Верхней Польшей». Объединение ляхов и мазуров рождает новый балто-славянский пшекающий язык, где, как и в белорусском языке, треть лексики — западно-балтская.

Аналогичное происходит у нас: смешение коренного населения литвинов (западных балтов Западной и Центральной Беларуси) с кривичами Полоцкого государства. Разница только в том, что кривичи, в отличие от ляхов, были вовсе не славянами, а западными балтами, ранее славянизированными ляхами и полабскими славянами. (Как дружно считают все историки, где-то до XI века кривичи были еще западно-балтоязычным народом.) Возникает новый этнос, который до 1840 года назывался «литвинами», а по сути, как и польский, являлся в нынешнем понимании белорусским этносом — как смешением языков западных балтов и уже славянского языка кривичей (но генетически белорусский этнос оставался именно этносом западных балтов).

И та же самая картина: летописи Кракова и Полоцка пишутся до этих процессов объединения с западными балтами на чистом славянском языке, и лишь потом обретают свое пшеканье и дзеканье, становясь языками польским и литовским (то есть белорусским). И точно так Полоцк, как и Краков, перестает быть лидирующим городом региона.

Теперь самое интересное: а кем же считали лингвисты народы Мазовы и Литвы? Все европейские лингвисты средневековья и эпохи Просвещения (когда эти народы уже фактически были славянизированы) полагали, что это СЛАВЯНЕ. Некоторые прямо писали, что мазуры и литвины — это и есть славяне, ибо говорят на славянском языке. Другие уточняли, что это «балтийские славяне», но при этом мазурский и литовский языки все равно обязательно относили к семье славянских языков, ибо они кардинально отличаются от языков восточных балтов (латышей, жемойтов и аукштайтов).

Поэтому обращаю внимание на важное обстоятельство. В период ВКЛ наш народ говорил именно на ЛИТОВСКОМ языке, ибо язык нашего народа тогда назывался именно ЛИТОВСКИМ ЯЗЫКОМ, который все европейские лингвисты считали СЛАВЯНСКИМ языком. Например, неверно современное мнение, что Статуты ВКЛ были написаны на «старобелорусском языке», ибо при переводе их в Польше после создания Унии польские переводчики там ясно указали: «перевод с литовского языка», а вовсе не с «русского» или тем более «старобелорусского». А вот язык религиозных книг Франциска Скорины был уже украинским языком (русским), ибо он их издавал для РПЦ Киева (русинам языка русского — то есть русинам по вере русинского Киева). В книгах Скорины нет тех балтизмов, которые в избытке в Статутах ВКЛ, так как это религиозные книги для киевской аудитории, и сам себя Скорина в миру называл «литвином из Полоцка», а в вере — русином.

Обращаю также внимание, что Статуты ВКЛ так и не были никогда (и по сей день) переведены на язык якобы «нынешний литовский» — то есть на язык жемойтов и аукштайтов нынешней Республики Летува. Ибо в Жемойтии, колонии Литвы, почти вся шляхта была белорусской, а немногочисленная местная, появившаяся только к XVI веку, была обязана изучать наш язык как язык своего Государства (тем более что своей письменности тогда у этой нашей колонии не было). Кстати, Статуты ВКЛ после российской оккупации 1795 года действовали еще три десятилетия только на территории нынешней Беларуси — и не действовали на территории нынешней Республики Летува — Самогитии.

Если бы не наши восстания против царизма, особенно восстание 1830-1831 годов (на которое гневно ответил и Пушкин, называя в работе «Клеветникам России» нашу Литву «извечным спором славян»), то мы бы и дальше ничем не отличались от мазуров, которые считаются, в общем-то, просто этносом западных балтов, растворенным в славянской среде. И ничего более. Но с нами вышло иначе.

Вначале при двух первых разделах Речи Посполитой (Польши и ВКЛ) царизм лишь «отламывает» ту составную ВКЛ, которая на французской карте 1700 года названа как «Русь Белая или Литовская». Но уже характерно, что геральдическая комиссия России по настоянию Полоцка дала ему городской герб «Погоня», ибо, как в Полоцке рассказали, это древнейший герб города еще со времен до объединения с Литвой и который Литва именно у Полоцка себе взяла как общенациональный православный символ. Вся Полоцкая губерния (затем Витебская) имеет «Погоню» на своих городских гербах. Отобранную у ВКЛ территорию царизм вовсе не именует «Белой Русью» (ибо такого субъекта истории тогда не было), и в титул самодержца России входит только абстрактное «Князь Витебский».

Далее в 1794-1795 годах следует третий раздел, где в составе России оказывается уже сама историческая Литва (вся Центральная и Западная Беларусь плюс Вильно). Обретя эти земли, российская монархия обогащается новыми титулами вплоть до своего краха: в 1917 году Николай II именуется как «Князь Самогитский» (то есть Жемойтский, территория нынешней Республики Летува) и как «Великий князь Литовский» (территория всей нынешней Центральной и Западной Беларуси).

Если бы не восстание 1830-1831 годов, то россияне продолжали бы называть наш этнос «литовцами», как это у Пушкина, у первого фольклориста России И.П. Сахарова (1807-1863), у всех других авторов начала XIX века и в самом языке Империи. Но восстание породило у метрополии задачу ликвидации национального сознания литвинов. Последовал целый ряд мер: запрет тут Статутов ВКЛ (1840), указ о ликвидации нашей униатской Церкви с запретом на богослужения в храмах на нашем языке (1839), запрет книгоиздания на нашем языке (1839), запрет самого слова «Литва» в названиях белорусских губерний (1840) и также городов, которые в Речи Посполитой для отличия от польских с такими же названиями именовались как Брест-Литовский, Минск-Литовский и др. И распространение на всех литвинов названия «белорусы» с бывших восточных земель ВКЛ (1840).

Все это не являлось мощным уроном для национального сознания, ибо равный запрет уже на само слово «белорусы» был скоро наложен самим царизмом — после восстания уже 1863-1864 годов, где за упоминание слова «Беларусь» следовали репрессии, а надо было говорить «Западно-Русский край» и «западно-русы». Это пустая суета вокруг терминов. Ибо никто тут себя сегодня не станет называть нелепым «западно-русом». Сие не прижилось и прижиться не могло.

Тут существенную пагубную роль сыграло другое. Попытка представить царскими органами литвинов — как якобы сущих русских. Характерная деталь: уже в 1830-х годах И.П. Сахаров в своей книге «Сказания русского народа» пытается обосновать захват ВКЛ и именует литвинов ВКЛ «литовцо-руссами». Заметьте — не «литовцо-славянами», а именно «литовцо-руссами», правда, часто их называя просто литовцами — жителей Минска, Гродно, Бреста, Лиды, Вильно. Мол, их «славянская составная» непременно должна быть московской. Что, конечно, сущая нелепица и чистая политика.

И вот после запрета с 1840 года на термин «Литва» и нашего восстания уже 1863-1864 годов под новым навязанным царизмом названием «Беларусь» — на арену Истории выходит княжество Самогития. Мол, раз литвинов нет, а есть там теперь только «белорусы» (а потом еще и «западно-русы»), то только мы одни и есть с этой поры «что-то от ВКЛ и Литвы». Чему стал тут же подыгрывать царизм, чтобы еще более оградить белорусов-литвинов от их национального сознания — и восстаний против царизма.

«Отправной точкой» нашли тот факт, что династия создателя ВКЛ Миндовга была «не русской» для теперь считавшегося «русским» населения Центральной и Западной Беларуси (которое в титуле монархов России, напомню, продолжало именоваться населением Великого княжества Литовского до февраля 1917 года). Мол, тут в истории «чуждое что-то». И приписали Миндовга и всю династию литовских князей к Жемойтии. Хотя на самом деле они к ней НИКАКОГО отношения не имели.

Великая Хроника Польская ясно пишет, что Миндовг — король Пруссии, который ушел с прусским народом и славянами Полабья и Поморья на территорию ятвягов, где создал ВКЛ. Но потому и ушел сюда, что тут жили его этнические братья — западные балты. И восточные балты жемойты и аукштайты, позже захваченные прусским королем Миндовгом, не имели никакого отношения к династии литовских князей.

Мало того, ни один жемойт или аукштайт не являлся НИКОГДА князем ВКЛ или канцлером ВКЛ в период Речи Посполитой (все канцлеры ВКЛ — белорусы или польские короли), самой Жемойтией на протяжении всей ее истории правили как колонией только белорусские князья и в огромном большинстве — дворяне белорусские, а не местные.

Нет же — в 1870-х годах кружки националистически настроенного жемойтского студенчества придумывают нелепую и мифическую концепцию о том, что якобы Самогития — это и есть историческая Литва. В чем им подыграл царизм и затем СССР, пытаясь точно так выдать Литву как нечто «неславянское» и «восточно-балтское». Так туземное и мизерное владение Литвы вдруг стало «правителем Литвы», а то и «правителем всей Речи Посполитой», «повелителем и угнетателем славян». Что смеху подобно.

Жемойтский историк Эдвардас Гудавичюс, «видный специалист по истории Литвы XIII-XVI вв., автор 3 монографий, «Истории Литвы с древнейших времен до 1569 г.» и многочисленных статей», без всякого стыда пишет в 1995 году, что князья ВКЛ были жемойтской крови, хотя ни капли ее не имели, были пруссами. Причем уже Ольгерд был наполовину русским (сын тверской княжны), а его дети от браков с тверской и витебской княжнами вообще были на 3/4 рюриковичами.

Наше народное белорусское (литвинское западных балтов Центральной и Западной Беларуси) имя Витовт он запросто переделывает на свое восточно-балтское «Витаутас», хотя князя с таким именем в истории не было, а само имя Витовт совершенно чуждо этносу Республики Летува. Да и откуда взяться в управлении ВКЛ жемойтским князьям, если до 1480 года жемойты и аукштайты принадлежали как крестьяне только белорусским дворянам, не имея НИ ОДНОГО своего этнического дворянина? К 1540 году Жемойтией правят уже «только» 80% белорусских шляхтичей и 20% своей новорожденной в ВКЛ жемойтской шляхты, а к 1570-м годам число жемойтских дворян возрастает в Жемойтии уже до 40% (см. нашу публикацию «Кто правил Жемойтией?», №16, 2007). И как же так может быть — Великие князья ВКЛ якобы «жемойтской крови», когда в Жемойтии и в замысле нет не то что своих этнических князей, а даже своих этнических дворян?

Отмечу также, что Жемойтия и Аукштайтия за всю свою историю не родили ни одного своего местного этнического князя — все были только иностранными: белорусы, поляки, а потом Князем Самогитии стали российские самодержцы. У дворян ВКЛ жемойтские этнические имена и фамилии на «-с» зафиксированы только с 1540-х годов.

За последние сто лет «удачной ситуации» жемойты нашли для себя лучшим отказаться от своей истории Жемойтии и Княжества Самогитии, как эта страна именовалась в титуле Николая II, забыть о том, что они жемойты и аукштайты — чтобы назвать себя «литовцами» и присвоить историю соседнего народа. Неудивительно, что их историки ВСЕ нынешние учебники истории Беларуси называют «мифом», да еще поддерживаются российскими историками с имперским менталитетом — нашлись идейные союзники.

На самом деле историческая правда именно на нашей стороне, а в Жемойтии только миф, созданный на временной слабости — когда нам было запрещено вспоминать о нашей истории ради целостности России и СССР. Ибо как раз именно мы, а не жемойты, восставали три раза против царизма и считались им «мятежным народом».

Должен также сказать, что с точки зрения основ исторической Науки ненаучен уже сам перенос этнического содержания Литвы на восточных балтов жемойтов и аукштайтов. Следуя концепции Льва Гумилева о комплиментарности (сочетаемости) этносов, мы видим очевидно, что Литва и Польша были абсолютно некомплиментарны с провинцией Жемойтия (нынешняя Республика Летува), ибо наши народы не смешивались (наши западные балты Польши и Беларуси не смешивались с восточными балтами Жемойтии), не создавали массово браков, а сам этнос жемойтов и аукштайтов удивительным образом сохранил свое этническое восточно-балтское лицо (латышское, ибо в X веке отпочковался от латышей и пришел в земли нынешней Республики Летува), хотя сотни лет являлся субъектом славянской в конечной сути Литвы и славянской в конечной сути Речи Посполитой. Не растворился в наших этносах.

И тут перед нами еще одно, уже очередное в приведенном выше перечне, переименование народа. Жемойты до 1917 года именно «жмудинами» в Российской империи и назывались. Но с 1918 года они вдруг себя сами именуют «литовцами» — не понравилось старое этническое самоназвание. Мол, Самогития — уже как-то несолидно. Тут видится полная аналогия с Петром, который народ московитов переименовал в «русских», крадя тем самым название у другого этноса — которому пришлось отныне не своим самоназванием «русины» себя именовать, а «украинцами». Равно и здесь на обоснование мифа Жемойтии как якобы «Литвы» по аналогии с канувшими в Лету РУСИНАМИ в Лету канули ЛИТВИНЫ, хотя так наш народ почти все тысячелетие назывался. Явились некие «литовцы» в лице восточных балтов — коих в истории не существовало. Как не было и «русских» или «великороссов» Московии (еще «русичи» говорят), а были ТОЛЬКО одни русины Украины. Две басни с тем же абсолютно содержанием.

Чехарда названий, но суть-то у этносов та же самая, как их не называй. Русины — это украинцы, а литвины — это белорусы. Если соседи эти самоназвания себе заимствуют — это никак нашей сути не убавляет: кем мы были — тем и остаемся, и историей не делимся, от перемены названий история наших прадедов не меняется.

А другое и невозможно представить.