Предисловие (из письма Валерия Андреевича Абросимова в КИАЦ):

Сотрудничая с известным режиссером Н.А. Соболевой, принял участие в составлении рабочего плана съемок серии документальных фильмов о гражданской войне на востоке России с рабочим названием «Горе побежденным».

Был удивлен множеством важных событий, либо не нашедших отражения в многочисленных публикациях постсоветских авторов «обыкновенной истории этой безумной войны», либо донельзя искаженных ими.

Так, остается неизученной судьба станичников семнадцати казачьих полков, возвращавшихся весной 1918 года с Кавказского фронта, после развала Русской Императорской Армии, по восточному берегу Каспийского моря.

Это была грозная сила. Известно, что казаки составляли половину численности войск Фронта, не знавшего поражений, в отличие от западных фронтов 1-й Мировой, или, как ее называли современники, Великой Войны. Казачьи соединения, как самые боеспособные боевые единицы, сыграли решающую роль в защите Сарыкамыша, взятии Эрзерума и Трабзона (Трапезунда), после чего Армии был открыт путь на Константинополь, а армянская общественность Турецкой империи праздновала освобождение от многовековой османской неволи и обратилась к Русскому Царю Николаю П с просьбой принять земли бывшей Великой Армении в состав России. С этой же просьбой неоднократно обращались к Царю вожди курдских племен, жившие на освобожденных землях.

Названные полки - почти в полном составе тот знаменитый Отдельный Персидский Корпус генерала Баратова, что был введен в Персию и обеспечил стабильность сотрясаемой внутренними раздорами шахской власти, установлением подвижной завесы от Каспия до Оманского залива предотвратил вступление в Войну на стороне Турции других мусульманских стран, спас от разгрома в болотах Месопотамии английские войска, понеся при этом большие потери, но не от пуль и снарядов, а от тропических болезней.

Но не стали русскими Царьград, Проливы и заселенные курдами земли, не возродилась Великая Армения и не защитил христиан назначенный Русской Православной Церковью Епископ Урмийский. Случилась «Великая Фальшивка Февраля», Русская Армия, перестав быть Императорской, вовсе перестала существовать. Русь погрузилась в хаос, после Октябрьского переворота - в бездну братоубийственной войны. Туркестан оказался в блокаде, баратовцы, сдав красным оружие, видимо, рассеялись, затем большей частью погибли, вместе с присоседившимися к ним оренбургскими казаками двух полков, стоявших в Хиве со времен ее покорения оренбуржцами и семиреками в 1873 г.

Другой пример – судьба знаменитой вообще и священной особенно для оренбургского казачества Казанской Табынской Иконы Божьей Матери. Ряд авторов пишут, что при отступлении Оренбургской Армии от Урала взяли с собой, как отмечал в своем дневнике Атаман Дутов, только оружие, патроны и Икону, что ряд знамений указывал на нежелание переправки казачьей святыни в Китай, через р. Амур у г. Благовещенск. Не касаясь достоверности ссылки на дневниковую запись в свете преобладающего мнения о полной утрате архива оренбургского атамана после его гибели, отмечу, что белые части Дутова и Бабича ушли в Китай на 3,5 тыс. км. западнее, через засыпанный глубоким снегом Джунгарский хребет, южнее современного г. Сарканд. В дальнейшем, как сообщают авторитетные источники, Икона утрачена во времена китайской культурной революции. Однако в последнее время появились сведения о сохранности Иконы в 1947 году и ее отсутствии ко времени действий хунвейбинов, что дает основания предположить о ее возможном новом обретении, как это случилось с Порт – Артурской Иконой Божьей Матери, следы которой в свое время были потеряны также в Китае.

Факты, дающие надежду на третье обретение Табынской Иконы, в отличие от вызывающих безнадежность публикаций о ее утрате, являющихся всего лишь предположениями, изложены ниже. Также, как малоизвестные либо вовсе незнакомые современному рядовому читателю подробности несостоявшегося возвращения героев Кавказского Фронта к родным казачьим куреням на Кубани, Тереке, Дону, Урале, Иртышу, Селенге, Шилке, Амуре и Уссури. Также, как другие малоисследованные события гражданской войны в Русском Туркестане, как гибель казачьих войск в пустынях Китайского Туркестана. В то же время – удивительные факты, подтверждающие: «казачьему роду нет переводу».

Эти и другие «темные пятна» даются на общем фоне последнего для России периода Великой Войны, развала Российской государственности Временным Правительством, Гражданской Войны на востоке России и эмиграции остатков белых армий Верховного Правителя России адмирала Колчака в Западный Китай.

Забегая вперед, скажу, что главой целью следующей ниже статьи считаю доказательства необходимости дополнительных исследований по истории гражданской войны в Средней Азии и русской эмиграции в Западном Китае, в том числе путем организации специальных экспедиций.

В последние годы на эти темы появилось много публикаций, однако по понятным причинам слабо используются оказавшиеся за границей страны после развала СССР архивные материалы и другие источники. Некоторые материалы «ближнего зарубежья» вообще неизвестны исследователям, например, экспонаты бывших музеев Семиреченского и Оренбургского казачьих войск, хранящиеся в запасниках музеев Казахстана. Мало исследованы проблемы русской эмиграции в Синьцзяне. Это при том, что судьба ушедших в этот край казаков и крестьянских повстанцев сложилась более драматично, чем ушедших в Маньчжурию и южнокитайские провинции, что, надеюсь, видно хотя бы из данной статьи.

В заключение предисловия отмечу, что результаты даже самых значимых и интересных исследований публикуются сейчас тиражом 2 – 3 тыс. экземпляров, по этой причине и в связи с высокой ценой книг, обусловленной малыми тиражами, мало известны общественности. Возможно, Вы найдете статью представляющей интерес и поместите ее на сайте КИАЦ.

P.S. В связи с большим объемом материала согласен на сокращение по Вашему усмотрению.

Абросимов В.А.

Публикуется без сокращений.

ИСТОРИЯ КРЕСТНОГО ПУТИ ОРЕНБУРЖЦЕВ И ЕЕ ТЕМНЫЕ ПЯТНА

Просыпались как песок, не оставив по себе
следа в истории, песок и ветер замели
их тяжкий путь на Голгофу, как будто
ничего и не было

(Петров В. И. об оренбуржцах.1)

Связующей нитью повествования о гибели Оренбургского казачьего войска и других соединений из армий адмирала Колчака, что оказались под началом генерального штаба генерал – лейтенанта Дутова после «Челябинской мясорубки», как назвали неудачную попытку белых взять этот город летом 1919 года по причине отступления на юг, в ледяные сибирские степи, будет жизнь Александра Ильича Дутова с того времени, когда случились описанные ниже события, повлиявшие на судьбу его и вверенных ему людей.

В октябре 1916 г. Высочайшим приказом о чинах военных 37-летний войсковой старшина Дутов был назначен командиром 1-го Оренбургского казачьего полка, входившего в состав 10-й дивизии III конного корпуса графа Келлера, самого знаменитого кавалерийского начальника Первой Мировой, или Великой Войны, как называли ее современники. Воевал Дутов недолго, февральская революция круто изменила судьбу заурядного в то время казачьего офицера. Начало его деятельности во всероссийском масштабе положил Первый Общеказачий Съезд, состоявшийся 23-29 марта 1917 года, на котором он, делегат от полка, был избран товарищем председателя комиссии по созданию Союза Казачьих Войск. Второй Казачий Съезд, состоявшийся в начале июня 1917 года, выбрал Дутова вначале Председателем Съезда, а затем Председателем Союза Казачьих Войск.

В сентябре Дутов, уже полковник, приглашен в Оренбург и выступил на Войсковом Круге с резкой критикой Временного Правительства, назвал Россию больным разлагающимся организмом, призвал из опасения заразы спасать свои животы. Сказал: «наши леса, воды, недра и земли мы удержим за собой, а Россия, если она не одумается, пусть гибнет». Видимо, такие речи пришлись по душе делегатам Круга и 1 октября Александр Ильич был избран Войсковым Атаманом и Председателем Войскового Правительства. Отдавая должное более поздней деятельности Дутова по единению казачьих сил на востоке России, верности произнесенной на Круге клятвы «охранять нашу вольную волюшку» до самой смерти, следует все же поставить его в один ряд с политиками Дона, Украины, Кубани, Кавказа, Прибалтики, Финляндии, Польши, Забайкалья, Туркестана и ряда иных русских земель, провозгласивших свою независимость от России. Если еще вспомнить слова Дутова на 1-м Общеказачьем Съезде: «Мы предъявляем иск к старому режиму» и строку из резолюции этого форума о предании прежних взаимоотношений «забвению и проклятию вместе с подлым старым режимом», то следует с сожалением сделать вывод о вкладе Дутова, вместе с другими белыми вождями, в начало разрухи русской государственности.

Октябрьский переворот оренбуржцы не признали.

В советской историографии отмечается, что 29 октября 1917 г. из Ташкента отправляются отряды Красной гвардии для борьбы с атаманом Дутовым. Считается, что начался мятеж Дутова. В свете последующих событий – началась Гражданская Война. Представляется, что прав был Александр Ильич, говоря, что к концу 1917 года Оренбурьжье было единственным противобольшевистским фронтом. 1 января 1918 г. белоказаки перерезали железную дорогу на Оренбург, но 6 января в столицу Войска вошли красные, 18 января в городе установлена советская власть. Белые отряды после ряда неудачных попыток вернуть его отошли в Тургайские степи. 3 июля казаки Дутова снова взяли Оренбург. Продолжилась блокада Туркестана с севера.

К этому времени Красноводск, Ашхабад и ряд других пунктов Закаспия был занят английскими войсками и белогвардейскими отрядами и, таким образом, Русский Туркестан оказался в полной изоляции. Представляется, что поэтому события Гражданской войны в этом крае недостаточно известны.

Например, из публикаций последних лет следует, что как сторонник создания в Туркестане независимого государства, Дутов ограничился, в основном, письмами к командиру ферганских басмачей Иргашу (Ергаш-баю), эмиру Бухары и хану Хивы с предложением совместной борьбы с большевиками, причем послания, возможно, даже не дошли до адресатов.

Однако в советских послереволюционных мемуарах утверждается следующее. После приказа об эвакуации русских войск из Персии от 16 января 1918 г. генерал – лейтенант Раддац вел на Кубань 1-ю Кавказскую казачью дивизию Кавказского Персидского Корпуса генерала от кавалерии Баратова. В Армавире дивизия была захвачена красными, все офицеры и генерал, 68 человек, расстреляны. Возможно из-за нежелания повторить такую судьбу остальные семнадцать казачьих полков Корпуса весной 1918 г. двинулись в Россию вдоль восточного берега Каспия, взяли Красноводск и захватив паровозы и вагоны, именно по указанию Дутова двинулись на соединение с силами т. н. Кокандского «автономного правительства», в состав которых входили и отряды Иргаша. Под Самаркандом к баратовцам присоединились два полка оренбургских казаков под командованием полковника Зайцева, пришедшие из Хивинского ханства (казачьи полки стояли в этом протекторате России со времен покорения Хивы оренбуржцами и семиреками в 1873 г.). Зайцев стал во главе экспедиции, наладил связь с англичанами, которые пообещали дипломатическую поддержку и военную силу, но потребовали гарантий. Зайцев дал гарантии, заключавшиеся в согласии с тем, что после победы над большевиками Туркестан «получит конституцию и права южноафриканских государств, зависимых от Англии».

У станции Ростовцево, вблизи Самарканда, после непродолжительного боя с красными отрядами, казаки разоружились. Победители регулярных турецких войск, отличавшихся высокой боеспособностью, сдались отрядам необученных добровольцев, основной ударной силой которого были два «бронепоезда», где роль брони выполняли кипы хлопка. Дорого впоследствии обошлось казакам нежелание проливать кровь братьев по крови и, уверен, ошибочное убеждение в том, что армия вне политики.

От Самарканда к Ташкенту потянулись поезда с пушками и пулеметами, горами цинковых патронных коробок, прочными сосновыми ящиками с тысячами снарядов. Большевики хвалились, что в этой операции они открыли источник боевого снабжения, действовавший во все годы гражданской войны.

А вот о дальнейшей судьбе казаков из упомянутых полков вероятной численностью до двадцати тысяч (казачий полк на Кавказском Фронте насчитывал 1000 шашек) современные историки умалчивают. Эта тема ждет своего исследователя.

Но вернемся к Дутову. С октября 1918 г. он командует Юго-Западной Армией, с января 1919 года, после признания адмирала Колчака Верховным Правителем России – Оренбургской Армией. В апреле 1919-го прибыл в Омск, совершил поездку по Сибири и Дальней России (Дальнему Востоку). Благодаря записям его секретаря на время поездки, барона Будберга Андрея Андреевича, знаем о беспрецедентной мобилизации Оренбургского Казачьего Войска (Ор.КВ) на борьбу с большевиками. Были мобилизованы возрасты от 19 до 55 лет, сражались 42 конных и 4 пехотных полка, 16 батарей, втрое больше, чем в Великую Войну и вшестеро - против службы в мирное время. Это, следует признать, практически было предпосылкой искоренения мужского населения Войска.

Известно, что лето 1919-го еще было временем успехов белых армий. Эта тема освещена достаточно обстоятельно как сторонниками красной идеи, так и белой идеи, поэтому не будем в нее углубляться.

С 6 июня Дутов указом Колчака назначен Походным Атаманом Всех Казачьих Войск, с 21 сентября вернулся к командованию Оренбургской Отдельной Армией. Но была уже другая обстановка. Еще 24 июля красные взяли Челябинск. После «челябинской мясорубки» началось отступление всех белых армий. 13 сентября войска Туркестанского фронта красных соединились в районе станции Мугоджарская с частями Северо-Восточного фронта Туркестанской республики, красные получили доступ к ресурсам Средней Азии.

Опытные военачальники белых, например барон А.П. Будберг, ставший в августе 5-м, предпоследним военным министром правительства Колчака, предлагали перейти к обороне на выгодном рубеже по р. Тобол. Однако 25-ти и 28-летние генералы, по словам барона, умеющие ходить с винтовкой в руке, но совершенно не умеющие управлять своими войсками, а также наштаверх Дитерихс убедили Верховного Правителя начать наступление. Дитерихс, по оценке того же барона, взял на себя великую ответственность и поставил на карту последние сибирские ресурсы белой идеи. Все судьбы Сибири зиждились на действиях конного корпуса, который сформировал Иванов – Ринов, атаман Сибирского Казачьего Войска, в основном из старослужащих казаков, прошедших Великую Войну. Корпус должен был взять Курган, выйти на оперативный простор открытых степей южнее города, разгромить незащищенные с этого направления тылы красных и рассечь их силы. Однако город не был взят, наступление на других направлениях к середине сентября также выдохлось.

Приведу значение этого провала по дневнику Алексея Петровича Будберга: «…честолюбивые игроки израсходовали все ресурсы, уложили все резервы... И если грядущая катастрофа разразится… то красные окажутся очень неблагодарными, если не поставят благодарственного памятника этим белым генералам и не наградят их заочно всеми красными наградами за деятельную помощь по сокрушению сибирских армий».

А катастрофа после неудач на Тоболе уже началась. Так, в сибирских степях пропал корпус Южной армии генерала Белова, вместе со своим командиром, судьба которого до сих пор неизвестна. Настроение Омска стало похоже на панику, поезда на восток уходили переполненными. Даже в казачьих формированиях, считавшимися самыми боеспособными, появились признаки распада. Например, казаки Иртышской (Сибирской) линии отправились в родные станицы для защиты их от разгрома крестьянами и мести киргизов за участие станичников в подавлении мусульманского восстания 1916 г. Некоторые полки отказались выполнять боевые приказы.

Армии Войцеховского и Каппеля отходят на восток, 11 ноября оставлен Омск. Части Оренбургской Армии Дутова и Оренбургского корпуса Бакича уходят от Кургана на юг, после неудачных боев в районе Кокчетава и Атбасара решают идти на соединение с основными силами белых направлением на восток. Но 29 октября пал Петропавловск, что исключило возможность движения по железной дороге. Позднее, после взятия красными Семипалатинска и Барнаула, пришлось отказаться от плана соединения в районе Новониколаевска (совр. Новосибирска).

16 ноября в штаб Оренбургской Армии, располагавшийся в Акмолинске, иеромонах Иона, будущий Епископ Маньчжурский, доставил Табынскую Икону Божьей Матери. 22 ноября Бабич оставил Атбасар. Соединившись, оренбуржцы уходят в ледяную киргизскую степь на Тургай, Каркаралинск, Сергиополь (совр. г. Аягуз). Переход между двумя последними пунктами протяженностью более 400 км. в зимние морозы, с сильными ветрами, характерными для этой весьма пересеченной местности, ныне именуемой Казахским Мелкосопочником, лишенной тогда населенных пунктов, казался настолько нереальным, что красные, заняв Каркаралинск, прекратили преследование отряда Дутова. Вышли 14 декабря 30 000 казаков и членов их семей, дошли 31 декабря 14 000 человек. В различных источниках данные о численности отряда оренбуржцев при выступлении из Каркаралинска и по приходу в Сергиополь сильно рознятся. Но разные авторы едины в том, что на этом отрезке пути, названном позднее Голодным Походом, погибла половина его участников. В данной статье за основу приняты сведения Дутова о том, что дошли до Семиречья 14 тыс. чел. Хозяйничавший в крае по праву силы атаман Анненков встретил оренбуржцев враждебно, были даже вооруженные стычки. Такое отношение анненковцы и сам атаман объясняли тем, что пришедшие полностью потеряли боеспособность, были всего лишь беженцами, к тому же поголовно больны тифом, следовательно представляли угрозу не только моральному духу, но и физическому состоянию стойких бойцов с большевиками, какими их считают многие современные исследователи. Последние, к тому же, думаю по инерции, именуют Анненкова Атаманом Семиреченского казачьего войска. На самом деле ныне восхваляемый Анненков был «вольным» атаманом Отдельной Семиреченской Армии, но никак не Войска. Атаман Дутов справедливо отмечал в письме к Бабичу, что семиреченские казаки ненавидят Анненкова. Следует признать, что этому были причины. Одна из них связана с тем, что известная Черкасская оборона, жестоко подавленная Анненковым, была организована крестьянами-семиреками, большей частью участниками Великой Войны, не столько против белых, сколько для защиты от алаш-ордынских отрядов. Казаки-семиреки в то время с русскими земляками старались не враждовать, боролись главным образом с карательными отрядами красных, присылаемых из других местностей. Вмешательство Анненкова в семиреченские дела породило вражду между славянскими общинами края. Она, вместе с враждой с киргизами, возникшей после известного восстания 1916 года. впоследствии привела к небывалому ожесточению гражданской войны в Семиречьи, затем к почти полному исходу Семиреченского казачьего войска в Китай. Второй пример касается судьбы солдат и офицеров, позднее не пожелавших вместе с Анненковым уйти в Китай. Они вначале разоружались и раздевались почти донага, изгонялись из отряда, затем вдогонку им высылались вооруженные по приказу «Атамана» солдаты или киргизы (опять-алаш-ордынцы! В.А.), которые уничтожали несчастных. Так писал Бакич. По советским сведениям, таких несчастных зарублено 4 000, чему есть документальные доказательства. Вероятно, еще сохранились вблизи оз. Алаколь давно известные могилы этих жертв, на них следует, хотя-бы по казачьим обычаям поставить поминальные кресты. Бакич же первым письменно засвидетельствовал, как «неслыханный еще в истории случай», когда около сорока семейств офицеров и беженцев были ограблены анненковцами, женщины и девушки от 7 до 18 лет изнасилованы, а затем зарублены. Наконец, Бакич отмечал, что «… невероятные бесчинства и грабежи как по отношению к мирному населению деревень и станиц, а равно и по отношению к чинам моего отряда…вызвало озлобление против партизан генерала Анненкова со стороны чинов моего отряда». По поручению Колчака разобраться с нареканиями на Анненкова ездил в Семиречье генерал Щербаков, сам семиреченский казак. Одно из его заключений: у киргизов к анненковским войскам никаких жалоб нет. Тогда это было оценено положительно, однако в связи с приведенными выше и другими фактами, известными по публикациям последних лет, возникает предположение о политике натравливания им алаш-ордынцев на русское крестьянство. Вот еще темное пятно истории: роль Алаш-Орды в мусульманском мятеже 1916 года. В период «развитого социализма», из соображений укрепления дружбы народов, тема не исследовалась. Однако в послереволюционные годы еще сообщалось в мемуарах, например, о расцвете фирм, продающих русских женщин в восточные гаремы во время мятежа 1916 г. Сейчас появляются новые публикации. Чего стоит эпизод уничтожения повстанцами монастыря на оз. Иссык-Куль, восстановленного русскими после занятия края на месте христианской обители, возникшей в 15 веке, затем разрушенной. Кроме уничтожения зданий, были убиты около 70 детей-школьников скаутского лагеря из г. Верный. Мальчикам отрубили или размозжили камнями головы, девочек посадили на колья ограды монастыря и они истекли кровью. Убили учителя, руководителя лагеря. У его беременной жены распороли живот, вынули плод и раздавили его ногами.

Опять отвлекся, но хотелось объяснить, к какому «брату Атаману» пришли измученные морально и физически, больные оренбуржцы. Из соображений общих целей борьбы с большевиками Дутов согласился на подчинение Отряда Анненкову, с сохранением за Бабичем должности командира корпуса, фактически – всего отряда, сам стал Начальником Семиреченского Края с размещением резиденции в г. Лепсинск. Правил Краем недолго, к тому же только северная его часть была под контролем белых. И все же, интересно было бы знать, какие меры приняты по гражданской части управления Северным Семиречьем, какие изданы документы. Не в это ли время была создана, как стало известно позднее, широкая сеть подпольных противобольшевистских организаций в Южном Семиречье, включая г. Верный. Архивы, в первую очередь Казахстанские, еще ждут своего неравнодушного, но беспристрастного исследователя, который будет следовать правилу: «бойся историков, служащих политикам»

После оставления белыми Сергиополя (9 января 1920 г.) Отряд Атамана Дутова отступил в станицу Урджарская. До весны красные активности не проявляли, в основном из-за глубоких снегов на перевалах Тарбагатая. Иногда тылы Отряда беспокоили «горные орлы», так называли себя крестьяне-партизаны. Один из случаев еще раз подтверждает высказанную выше мысль о том. что до зверств Анненкова противостояние сторонников красной и белой идей не носило в Крае ожесточенного характера. Однажды «орлы» захватили нескольких бойцов Отряда, но расспросив их и, вероятно, выяснив, что они не анненковцы, отпустили, правда, разоружив.

В марте красные возобновили наступление. Отряд, чувствуя бесперспективность сопротивления в нескольких километрах от китайской границы, воевал неохотно, без приказа оставил Урджарскую и отступил в Бахты - последний русский населенный пункт. После переговоров с губернатором Китайского Туркестана Отряд 27 марта вошел в Китай. При переходе границы сдали все оружие. Особенно тяжелым в моральном отношении была для казаков сдача шашек, ведь издавна считалось, что снять клинок можно только с мертвого станичника. Но таковы были условия китайцев. Границу пересекли примерно 10 000 бойцов, 1000 членов их семей и 5 000 беженцев. К 1 апреля Отряд прибыл на р. Эмель, где расположился лагерем, существовавшим до весны 1921 года. Следует отметить, что Атаман Дутов с группой соратников и сослуживцев в 1 000 человек разместился на 400 км. южнее, в крепости Суйдун, где сохранились казармы, в которых стоял русский гарнизон во времена управления Кульджинским краем Россией (1870-1880 г.г.). Сам Александр Ильич занял небольшой домик вне стен крепости, что впоследствии облегчило задачу его убийства. Вместе с оренбуржцами в крепости разместился отряд семиреченских казаков генерала Щербакова (Дутов, еще работая в Лепсинске писал, что семиреки его признают). А вот несколько позднее интернированные анненковцы были размещены отдельно, вероятно потому, что Бакич в свое время писал китайским властям о возможности гарантий недопущения столкновений с «Братом Атаманом» только при условии размещения анненковцев не ближе 150 км. от оренбуржцев.

Жизнь в лагере на Эмеле была полуголодной и однообразной, хотя в общем китайцы встретили Отряд дружелюбно. Около 6000 человек решили вернуться на родину. Провожали их, в отличие от анненковцев, снабдив продуктами и выделив лошадей, отслужив напутственные молебны, без упреков. Хотя заранее считали уходящих покойниками. (Современные историки тоже «отправляют» репатриантов и сдавшихся красным белых бойцов в лагеря и на расстрел. При этом доказательствами себя не утруждают. Вот еще тема для серьезного изучения. Один факт по обоснованию ее целесообразности. В 1914 г. численность Семиреченского Казачьего Войска составляла 45 000 человек, при обследовании станиц, после переписи 1926-го, по указанию ЦК РКП(б) оказалось, что в Джетысуйской (Семиреченской) губернии Казакской АССР, входившей тогда в РСФСР, после понесенных жертв в Великой и Гражданской войнах, в 1927 г. проживает 63 838 казаков, причем называть себя таковыми они не побоялись).

Несмотря на трудности, жизнь на Эмеле брала свое. Было даже сыграно более десяти свадеб. Для венчания молодоженов и окормления казаков были сделаны «передвижные церкви» - из ивовых прутьев. К осени проблемы с питанием обострились, к весне 1921 г. появились случаи смерти от голода.

6 февраля 1921 года удалась спецоперация по убийству Дутова, которую организовали представитель ВЧК в Туркестане Петерс и сотрудник РВС Туркфронта Суворов. Александр Ильич умер 7-го утром от ранений в руку и живот. Непосредственным исполнителем злодеяния, по одним данным, был начальник Джаркентской милиции Чанышев, по другим – сотрудник ЧК этого уезда Ходжамьяров. Первая версия больше нашла отражение в воспоминаниях белоэмигрантов. Но непосредственные свидетели, два казака, находившиеся в доме Атамана на момент стрельбы (такова была численность охраны Дутова), погибли вместе с ним. Поэтому представляется более вероятным, что убийцей был Ходжамьяров, поскольку имеется его письменное свидетельство (в духе Записки Юровского о его личном «подвиге» по организации и проведению расстрела Царской семьи. Таковы были «герои» того времени). По воспоминаниям офицера атамановского отряда, над могилой Атамана казаки поклялись, что когда разыщут злодеев и их помощников, не будет страшнее на земле казни, которую они совершат над ними. В 1937 году Ходжамьяров, ставший к тому временем директором МТС, и его семья зарублены топорами. Убийцы не найдены, но еще до «эпохи гласности» семиреки говорили, что это была месть за убийство Дутова.

Походный Атаман всех казачьих войск, Войсковой Атаман Оренбургского Казачьего Войска, Начальник Семиреченского Края, Генерального штаба генерал – лейтенант Дутов А. И. первоначально был похоронен в крепости, через несколько лет тело перенесли на католическое кладбище вблизи Суйдуна, где над могилой насыпали пирамиду из камней. По некоторым данным, похоронили в цинковом гробу, т. к. оренбуржцы считали – временно, до возвращения в Россию. Этот факт дает основание надеяться, что прах Атамана может быть найден и сбудется то, о чем писал один из офицеров Отряда Атамана Дутова: «…сыновья и внуки тех, кто тебя, Атаман выбирал, с великой честью перенесут твои кости в родную Оренбургскую землю и колокола родного собора встретят тебя еще раз». После возвращения в Россию останков Деникина, Каппеля и других белых эмигрантов хочется надеяться, что возрожденное Оренбургское Казачье Войско выполнит этот завет и успокоятся души их погибших предков тем, что хотя большая часть их оставлена лежать «без креста, без священника» в ставшем чужим Туркестане, в пустынях Китая и Монголии, но их атаман упокоился по- христиански, по-православному.

«С Атаманом ушла душа отряда. Отряд лишился того, на кого он чуть не молился» - писал тогда казачий офицер. Начались финансовые скандалы, тайная и явная борьба за право командования размещенными в Суйдуне казаками, в общем – разложение. Издавались приказы по Отряду, но Оренбургский корпус Бакича, размещенный в 400 км. от Суйдуна, еще при жизни Дутова полностью вышел из его подчинения, отношения Атамана и Комкора были окончательно испорчены. Так что речь идет о разложении части Отряда, размещенного в Суйдуне. В январе 1922 г. китайские власти закрыли представительство отряда в Кульдже, казакам запретили выезд в этот город. Весной генерал Щербаков пытался объединенными силами семиреков и оренбуржцев организовать наступление на Джаркент. Это была последняя попытка продолжения борьбы с красной Россией, после ее неудачи Щербаков Н.П. с семиреченскими казаками ушел на восток, намереваясь пробиться в белое Приморье. В пути Николай Петрович умер от тифа, немногие семиреки, сумевшие преодолеть пустыни Гоби и Алашань, в связи с падением белого Приморья, большей частью рассеялись от Харбина до Шанхая.

По единственному открытому тогда направлению – на восток стали убывать из Суйдуна и оренбуржцы. Среди уехавших был казачий офицер, уроженец станицы Карагайской Ор.КВ Леонид Святин, принявший в Пекинском Успенском монастыре монашество, впоследствии ставший архиепископом Пекинским и Китайским Виктором, последним Начальником Русской Духовной Миссии в Китае, открытой по завету Петра I в 1715 году и несшей свет православия в Поднебесную до закрытия в 1956 год. Возглавлял 10 лет Краснодарскую Епархию, закончил земную жизнь и служение Богу митрополитом в 1966 г. В архиве Владыки могли сохраниться ценные документы по жизни оренбуржцев, ведь Владыко Виктор всегда помогал станичникам, отдавая в прямом смысле последнюю рубашку, о чем сохранились свидетельства, пришедшие аж из Южной Америки, куда немилрсердная судьба забросила оренбуржцев.

Начальник отряда казаков, оставшихся в Суйдуне, Ткачев крутыми мерами сохранял отряд до 1925 года, но реальной организованной силы он в то время не представлял. В 1926 г. Ткачев сдал Урумчинскому губернатору на хранение булаву Оренбургского Казачьего Войска (булава-насека Области Войска Оренбургского, как значилась в описи предметов, составленной после гибели Атамана (? В.А.) Судьба этой войсковой реликвии неизвестна, возможно, потому, что ее никто не искал.

По иному сложилась судьба обитателей лагеря на реке Эмель. В начале мая 1921 г. к оренбуржцам присоединилась пришедшая из района Каркаралинска т. н. «народная армия» под командованием сибирского казака, подхорунжего Токарева. Это была группа пробившихся в Китай участников разгромленного Западно-Сибирского восстания численностью 1000-1500 человек, причем оружие токаревцы не сдали.

Китайцы, тяготившиеся присутствием интернированных оренбуржцев, использовали прибытие вооруженной группы для переговоров с советскими властями, 17 мая был заключен договор между губернатором Тарбагатайского округа и командованием Туркфронта о вводе в округ красноармейских частей для ликвидации отряда Бакича и иных белых соединений.

24 мая Отряд численностью до 8500 человек, из которых не более 1000 были вооружены, покинул лагерь, который вечером того же дня был занят красными и взял курс на северо-восток, предположительно с намереньем дойти кратчайшим путем до Монголии, далее достичь глухих урочищ Урянхайского края ( совр. Тувы), где перезимовать, далее – по обстановке.

3 июня измученному переходом Отряду подходы к р. Кобук преградил присланный из г. Зайсан кавполк красных. После нескольких атак «вооруженные» большей частью камнями и оглоблями казаки сбили красных, половина которых утонула. Победа послужила распространению слухов об огромной численности и невероятной мощи Отряда, вероятно вследствие этого центр Алтайского Округа г. Шахэ – Сумэ (совр. г. Алтай) был оставлен китайскими войсками и 2 июля занят Бакичем без боя. После ухода китайцев в городе начались погромы. Вошедшие голодные оренбуржцы также принялись грабить, в основном запасаться продовольствием. В то же время в городе Отряд вооружился. После занятия г. Бурчум (Бурчун) группой генерала Степанова в середине июля оказался свободным от китайских войск весь Округ. Все представители власти бежали. В этой ситуации Бабич изменил планы, связался с монгольским правителем в Кобдо (совр. Ховд) и предложил присоединить Округ к Монголии. В то же время, во время шахэ – сумэнской передышки был созван съезд представителей монгольского и киргизского населения, преобладавшего в этой местности, избравший временного правителя Округа. Бакич стал готовиться к походу в Россию. Вероятно, рассчитывая на присоединение Русско – Инородческого Отряда Горно – Алтайской Области есаула Кайгородова, базировавшегося на запале Монголии и делавшего набеги на Советскую Россию, возможно также набрав добровольцев из числа местных казаков и эмигрантов ( в Китайском Алтае до сих пор существуют казачьи станицы), объявил о создании Народной революционной Армии.

Поход не состоялся. 1 сентября 13-я кавалерийская дивизия красных напала на группу оренбуржцев, располагавшихся у Бурчума, завязалось, по оценке авторитетных историков, одно из крупнейших конных сражений Гражданской войны. Белые оставили город, были прижаты к Черному Иртышу, многие утонули. Бакичу пришлось оставить Шара-Суме и продолжить путь на восток.

Силы отряда таяли. В октябре его покинула группа из 300 человек во главе с полковником Д. В. Кочневым, в декабре сдавшаяся китайцам (Дмитрий Васильевич впоследствии стал атаманом Оренбургской казачьей станицы в Шанхае, с 1949 г. проживал в г. Сан-Франциско. Поселился в США, предположительно в связи с принятием закона, по которому русские участники белой борьбы приравнялись к американским ветеранам военной службы и стали получать пенсии. Председатель Кружка ревнителей истории Оренбургского Казачьего Войска. Документы Кружка ждут своего исследователя).

В начале ноября ушел сдаваться красным атаман 2-го Округа Ор. КВ. Захаров В.Н. со своими казаками числом более 200. В боях октября-ноября Бакич потерял более 2000 бойцов. В начале декабря Отряд, казалось, достиг цели, пришел в Урянхайский край. Однако желанного отдыха не получилось. Бакич был атакован красными партизанами и регулярными частями, потеряв 1500 бойцов убитыми и сдавшимися в плен, лишившись оставшейся казны … покинул Россию и вернулся в Монголию. Оказавшись в безвыходном положении, с остатками корпуса, около 700 человек, сдался красным монгольским частям. В феврале 1922 г. пленные были выданы советской России, 25 мая в г. Новониколаевск состоялся суд над генералами и старшими офицерами Отряда. Военной коллегии при Президиуме ВЦИК для слушаний и вынесения приговора хватило одного дня. Генералы: командир Отряда Бакич и начальник штаба Смольнин - Терванд, полковники Токарев и Сизухин, штабс-капитан Козьминых и корнет Шегабутдинов приговаривались к расстрелу, генералы Шеметов и Степанов, полковник Савельев – к принудительным работам в заключении на 5 лет, еще 8 подсудимых – к условным мерам наказания. О судьбе большинства других бойцов Отряда и беженцев достоверных данных не имеется. Можно предположить, что ответ на этот вопрос могут дать архивы нынешнего Новосибирска.

На этом, казалось бы, закончилась история Оренбургского казачьего войска.

Такое мнение еще недавно не вызывало сомнений. Петров В.И., сын осевшего в Чугучаке участника Голодного Похода, писал об оренбуржцах, что они просыпались, как песок, не оставив по себе следа в истории, что песок и ветер замели их тяжкий путь на Голгофу и напоминал о них только тот же ветер, обнажая в пустыне много скелетов.

Но вот в 1931 году в Западном Китае началось подготовленное не без помощи Великобритании восстание уйгур, дунган, казахов, сартов, монголов и других мусульманских народностей Синцзяна, ставившее целью образование отдельного государства Уйгуристан. В противодействии ему единственной реальной силой стала сформированная из бывших белогвардейцев группа, состоящая из конницы сотника Франка в 200 шашек и артиллерийской батареи. Это соединение, численностью чуть больше казачьей сотни, разогнало отряды повстанцев и примкнувшие к ним две дунганские дивизии, восставшие ушли на зимовку в труднодоступные горы и накапливали силы для возобновления военных действий весной 1932 года.

Китайские власти, ввиду очевидной опасности новых выступлений восставших, приступили к мобилизации русских, проживающих в Илийском крае. Формирование новых частей поручили полковнику Паппенгуту, ранее состоявшему штаб – офицером в Отряде Дутова. В Кульдже им был набран казачий отряд в 300 шашек. К лету 1932 года из русских участников Великой Войны и молодежи была сформирована конная дивизия, 1- м полком стал командовать Паппенгут, 2-м Бектеев, 3-м Чернов.

Еще с 1931 года в Синьцзян начало поступать советское оружие и снаряжение, так что войска провинции, в том числе белогвардейцы, носили советскую форму, но со знаками различия Русской Императорской Армии.

В начале 1933 года началось восстание сартов (узбеков) в Турфане. Повстанцы захватили ряд городов и соединившись с другими отрядами мусульман, в феврале осадили Урумчи. В ожесточенных боях за столицу провинции отличилось соединение под командованием полковника Альметьева, служившего в годы гражданской войны в армии Дутова, это заставляет предположить, что на самом опасном участке штурм отбили оренбургские казаки.

В апреле 1933 г. Цзинь Шужень, генерал - губернатор Синьцзяна был отстранен от власти. Полковник Шэн Шицай совершил переворот, произвел себя в генералы и назначил дубанем. Одни, весьма авторитетные российские исследователи считают, что кандидатуру нового правителя провинции выбрала Москва. При этом признают, что успех переворота обеспечили главным образом казачьи формирования. Поэтому имеет права на жизнь другая версия этого события. Убедившись, после ряда обращений к Цзинь Шуженю, в его неспособности дать отпор повстанцам и защитить население, в т. ч. русское, от насилия, казаки … взяли свою судьбу в свои руки. По приказу Паппенгута казачья сотня есаула Бессонова заняла резиденцию губернатора, отряд полковника Краснова обезоружил комендантскую команду.

2 – й конный полк взял все ворота и другие ключевые пункты города. (В боях за контроль над Урумчи принимал участие сотник Иван Полинов, начавший службу в 1911 году хорунжим конвоя генерального консульства России в столице Синьцзяна, позднее служивший в Оренбургской армии Дутова и вернувшийся с ее остатками в места, где начинал служение России).

За пределами столицы мусульманское восстание не утихало. В ноябре повстанцы при поддержке британских спецслужб объявили о создании Исламской Республики Восточный Туркестан со столицей в г. Кашгар. Вооруженные силы нового правителя из китайцев не отличались высокими боевыми качествами, единственной боеспособной силой оставались русские полки, зачастую громившие многократно превосходившие их численностью отряды, чаще всего дунганской кавалерии. Бои зачастую были кровопролитными, много казачьих могил осталось на китайской земле, в Урумчи в свое время погибшим казакам был сооружен памятник, ныне не сохранившийся.

Однако силы были неравными. После временного успеха по захвату Гучена, ранее взятого дунганами, которые расстреляли половину казаков, принимавших участие в обороне города, русской дивизии, начальником которой к этому времени стал Паппенгут, пришлось отступить в Урумчи. В январе 1934 г. город был взят мятежниками в осаду. Однако в феврале дунганские отряды были отброшены от крепостных стен с помощью «алтайцев». Под таким именем воевал один из полков Красной Армии, стоявший в Алма –Ате. После этого белые и красные часто воевали в одних соединениях, иногда в одинаковой форме, причем «алтайцы» одели погоны и вообще, это было соединение, «маскируемое под русский кавполк из белоэмигрантов с присвоением личному составу соответствующих чинов, знаков различия…» (цитата из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б). Так что в ходу были обращения «товарищ есаул» или «господин комиссар».

К 1935 г. в провинции установилось относительное спокойствие, большинство белогвардейцев, принимавших участие в подавлении восстания, демобилизовались из китайской армии, каждый казак получил 10 га. орошаемой земли, после чего некоторые китайские поселения стали похожими на казачьи станицы, так часто в них встречались люди в шароварах с лампасами.

Генерал Паппенгут намеревался увести часть казаков, не желавших оставлять службу, в другие районы Китая, но был обвинен в заговоре против Шэн Шицая и расстрелян. Вероятно, новый правитель опасался, что своенравный командир, свергнувший его предшественника, может то же самое сделать с ним.

Николай Бектеев, сменивший Паппенгута в должности командующего Южным Фронтом, позже вошел в состав провинциальной администрации, заняв важный пост начальника бюро по строительству дорог. Не по его ли инициативе Советский Союз построил автомобильные дороги от границы с Китаем до Кульджи, далее – до Урумчи и от Сары –Озека, ближайшей в то время к Синьцзяну железнодорожной станции, до Урумчи и Ланьчжоу. При решении этого вопроса вполне мог воспользоваться казак связями с советской стороной, ведь во время боев с сепаратистами его помощником был «русский генерал китайской службы Фу Дзихуй», он же – П.С. Рыбалко, будущий Маршал СССР.

В указанном бюро работал мастером Фаттей Лескин, бывший офицер белой армии, ушедшей в Китай после поражения войск Колчака (о нем скажем ниже).

При губернаторе Шэн Шицае остался конвой под командованием полковника Антонова численностью до батальона: рота пехоты и две сотни казачьей конницы.

В 1936 – 1937 г.г. дунганские мятежники хозяйничали в Хотанском округе, уйгурские – в Кашгарии. Синьцзянский дубань обратился за помощью к Советскому Союзу. В западный Китай вошли танки дивизии им. Дзержинского и «киргизские» части Нарынской группы войск. Дунганская дивизия потеряла в боях убитыми и взятыми в плен 5600, уйгурская дивизия – 8000 человек.

Восстание было полностью подавлено.

Через замиренный Синьцзян, по сооруженным русскими дорогам, пошел во внутренний Китай основной объем военно – технической помощи СССР правительству Чан – Кай – Ши, поскольку с завоеванием Японией Маньчжурии и юго – восточных провинций Китая иные пути доставки помощи, в т. ч. западными странами, были перекрыты. Охрану этих стратегических магистралей составляли, наряду с частями РККА, снова «переодетые» русские эмигранты.

После нападения Германии на Советский Союз, считая, что дни Страны Советов сочтены, Чан – Кай – Ши, за ним Шэн – Шицай переориентировались на США. Обстановка для работы советских специалистов стала невыносимой. Из китайской армии в Сицьцзяне демобилизовали многих русских.

В таких условиях Сталин принял меры по сохранению экономических интересов страны в Синьцзяне. При этом немаловажное внимание уделялось поддержке национально – освободительной борьбы неханьских народов.

В сентябре 1944 г. повстанцы, среди которых преобладали уйгуры, начали в Илийском округе военные действия против властей, после соединения с другими отрядами в ноябре подошли к Кульдже, где уже шли бои между городскими подпольщиками и гоминдановцами. Уорд, американский консул в Урумчи в докладе помощнику гос. секретарю США Ачесону сообщал, что группа местных русских, которая начала восстание (в Кульдже В.А.) была завербована советским консульством, что руководил группой Полинов, бывший русский советник Шэн Шицая.

Снова, как более 10 лет назад, в руководство военными силами выдвинулись русские люди. Одним из эскадронов повстанцев командовал уроженец русского Алтая Никифор Студенков*. Его эскадрон входил в партизанский кавалерийский полк под командованием Фаддея (Фаттея) Лескина. Одним из присоединившихся к восставшим партизанским отрядом командовал Петр Александров. Полковник Иван Полинов объединил в единую армию большинство вооруженных отрядов, в т. ч. оставшихся в Китае «алтайцев». К концу года ее численность составила около 140 тысяч штыков и шашек.

12 ноября 1944 года была провозглашена Восточно – Туркестанская Республика со столицей в г. Кульджа.

В апреле 1945 г. на основе партизанских соединений была сформирована Национальная Армия Восточного Туркестана. Ее командующим стал получивший звание генерал – майора Иван Полинов, впервые попавший в Китай, как отмечалось выше, в 1911 г. Начальником штаба Армии назначили Варсофония Можарова, по некоторым данным, тоже из оренбургских казаков, пришедших в Китай с Отрядом Дутова. Кстати, саперными войсками стал командовать семиреченский казак А. Сериков. Один из полков Армии состоял из местных русских военнослужащих.

Армия повела наступление на гоминдановские войска.

Полиновцы выбили их из Илийского. Тарбагатайского и Алтайского округов и остановились у реки Манас. Приказа об освобождении всего Синьцзяна не последовало. В январе 1946 г. было подписано соглашение, по которому прекращались военные действия и создавалось правительство Провинции Синьцзян с участием представителей всех ее округов и Гоминдана.

26 января 1946 года Президиум Верховного Совета СССР своим Указом объявил реабилитированными всех русских эмигрантов и членов их семей, проживающих на территории китайской провинции Синьцзян (ныне -Синьцзян – Уйгурский Автономный Район). Это дало возможность вернуться в Россию многим жителям северо – запада КНР. Представляется, что такое решение было продиктовано не в последнюю очередь честным служением казачества, более всего – оренбургского, делу сохранения территориальной целостности нашего великого соседа – Китая.

В апреле 1946 года лидер казахов Оспан Ислам – Улы, ранее назначенный руководством ВТР губернатором Алтайского округа, окончательно вышел из подчинения Правительств Восточно – Туркестансцой Республики и начал нападения как на гоминьдановские объекты, так и на мирные селения. И опять в в сводках боевых действий появились славянские фамилии командиров соединений. Усмиряли восстание эскадроны, командовали которыми Никифор Студенков и Феофан Карташев, а также кавалерийская бригада во главе с Ф. Лескиным…

В декабре 1949 года, уже после провозглашения Китайской Народной Республики и взятия под контроль КНР Западного Китая, на территории которого был образован Синьцзян – Уйгурский Автономный район, на базе дивизий Илийского, Алтайского и Тарбагатайского округов был сформирован 5-й корпус 1-й Полевой Армии Народно – Освободительной Армии Китая. Командиром корпуса был назначен Ф. Лескин. Бывший командующий бывшей Народной Армии ВТР Иван Полинов уехал в СССР, Фаттей Иванович вернулся в Советский Союз в 1955 году.

На этом закончилась эпопея казачьих соединений в Западном Китае.

Остается привести несколько фактов, касающихся Казанской Табынской Иконы Божьей Матери, дающих надежду на ее новое обретение. Икона, по воспоминаниям очевидцев, находилась в православном храме Кульджи, возглавляемым протоиреем Павлом Кочуновским, который, кстати, начинал свое служение Богу в г. Троицк Оренбургской губернии. Служил отец Павел в Синьцзяне с 1947 до 1952 года, подчинялся Московскому Патриархату и после Кульджи назначен в один из приходов Алма – Аты. Икона находилась в Кульдже в 1947 году и ее не было там ко времени погромов православных святынь во время «культурной революции». Отсюда можно сделать предположение о ее возможном вывозе в Казахстан, причем легально, ввиду резкого уменьшения прихожан из – за выезда русский людей в СССР. Известно также, что Кульджу и Урумчи в 1950 году посетил архиепископ Пекинский и Китайский Виктор, он мог озаботиться судьбой Иконы. Очень хочется верить, что в Архивах РПЦ могут отыскаться документы, проясняющие судьбу священного для оренбуржцев Образа.

ПРИМЕЧАНИЯ

*Никифор Александрович Студенков провел последние годы своей жизни в Рудном Алтае (подарен в 1936 Казахстану). Рассказывают, что когда однажды к старику привели гостей из Синьцзяна, китайцы при виде регалий ветерана остолбенели, стали навытяжку и заплакали. На груди Студенкова сияли золотые звезды трижды Героя КНР. (Надо ли говорить что за шесть лет существования Республики даже единожды героев было немного).

Директор русской школы в г. Инин ( бывш.Кульджа) Николай Иванович Лунев на вопрос о революции тюркоязычного населения ответил, что в Восточном Туркестане воевала советская армия. Но надо учесть, что советскими считали всех русских (даже на памятнике генералу Фостикову выбито, что родился в 1886 году в СССР ?!!). Кроме того, парадоксально, но факт: в Синьцзяне с сепаратистами воевали в одних частях и красноармейцы и белогвардейцы (об этом сказано выше). Мнение Лунева отношу к авторитетным, потому как он - депутат Народного политического консультативного Совета Китайской Народной Республики, по китайской транскрипции - Луниаофу Нигула Иваньновэйци, представитель русского этнического меньшинства.

Семиреченский казак Абросимов В. А.

Л И Т Е Р А Т У Р А

И. Абросимов. Под чужим небом. М. 1990.

Владимир Баканов. Горькое золото погон. Магнитогорск, 1997.

Белая эмиграция в Китае и Монголии (составление …доктора исторических наук С.В. Волкова). М. 2005.

Будберг А.Дневник (кн.Гражданская война в Сибири и Северной области).М. 1927.

Война в песках…Гражданская война в Средней Азии. ОГИЗ, 1935

А.В. Ганин. Атаман А. И. Дутов. М. 2006.

А.В. Ганин. Черногорец на русской службе: генерал Бакич. М. 2004.

Гражданская война в СССР (в двух томах) Институт военной истории Министерства обороны СССР. М. 1980.

Дневники казачьих офицеров (Составление… П.Н. Стрелянова…). М. 2004.

Ф. И. Елисеев. Казаки на Кавказском фронте. М. 2001.

Г.В. Зиновьев. Всем трудностям и злоключениям наперекор (кн. За Советский Туркестан). Ташкент. 1963.

История казачества Азиатской России (гл. редактор член – корр. РАН

В.В. Алексеев) Екатеринбург. 1995.

Владимир Марковчин. Три атамана. Книга создана на основе рассекреченных документов из Архива ФСБ. Действующие лица: А. Дутов, Г. Семенов,

Д. Тундутов – Дундуков. М. 2003.

Л. Масянов. Гибель Уральского Казачьего Войска. Нью – Йорк. 1963.

Т.Б, Митропольская. Из истории Семиреченского Казачьего Войска.

Алма – Ата. 1997.

В.Г. Обухов. Схватка шести империй. Битва за Синьцзян. М. 2007.

Петров В. И. Мятежное счердце Азии. Синьцзян: краткая история народных движений и воспоминания. М. 2003.

Последние бои на Дальнем Востоке (кн. Подсерии «Белое движение»… составление д. и. н. Волкова С.В.) М. 2005.

Иван Солоневич. Великая фальшивка Февраля. М. 2007.

Шулдяков В.А. Гибель Сибирского Казачьего Войска (в двух томах). М. 2004.

Дмитрий Филантьев: Катастрофа белого движения в Сибири. Карл Гопнер: Начало и конец Колчака. Константин Сахаров: Белая Сибирь;

Алексей Будберг: дневник; Георгий Гинс: Крушение Колчаковщины.

Валерий Клавинг: Белые офицеры Урала и Сибири (в кн. Гражданская война в России. Катастрофа белого движения в Сибири. Составитель А. Смирнов). М. 2005.

Из кн. Иконы Божьей матери (дореволюционное издание)

Крестный ход с Табынской иконой в Кульдже, 1956 год