В необходимости принятия федерального закона, который должен способствовать развитию российского казачества, сомнений нет. По крайней мере, у здравомыслящих казаков — точно. Как появилась информация о нем, сразу же последовали критические высказывания: дескать, писали его келейно, не учли мнение казаков. Как только руководство Кубанского войска выложило документ на своем сайте, начался второй виток критики. Мол, не согнет ли он казаков в бараний рог и тому подобное.

Казаки — народ или этнокультурная общность?

Не знаю, внимательно ли читали текст законопроекта те, кто воспринял его в штыки. Не исключено, что из когорты противников высказываются как в анекдоте о группе «Биттлз», когда один еврей говорит другому:

– Слушал вчера битлов, не понравились. Картавят, в ноты не попадают.

– А где слушал?

– Изя напел.

Безусловно, закон очень важен, поэтому нужно было бы его принимать, учитывая мнение казаков. Однако, судя по обсуждению, развернувшемуся во Всемирной паутине, конструктивных предложений с гулькин нос. В основном — критика. Поэтому взял на себя смелость изложить суть документа. Те, кому развитие казачества не безразлично, смогут что-то почерпнуть для себя.

В статье № 1 говорится: «Закон устанавливает систему принципов и приоритетов деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления и направлен на возрождение и дальнейшее развитие российского казачества, сохранение его самобытности, традиций и культуры, возрождение традиционных форм  землевладения и землепользования, реализацию потенциала казачьих обществ и общественных объединений казачества в интересах Российской Федерации, предоставление им в связи с этим прав и установление их обязанностей».

На мой взгляд, все понятно и отвечает интересам казачества. Причем и реестровых казаков, и общественников.

Во второй статье закона изложены основные понятия о казачестве. Наверное, было правильно назвать казачество народом, а  не исторически сложившейся этнокультурной общностью. К сожалению, на правительственном уровне побаиваются называть нас народом. Причин, на мой взгляд, несколько.

Во-первых, чиновники, обитающие внутри Садового кольца, не понимают сути казачьей демократии, до сих пор пропитанной вольным духом. Мы не вписываемся в пресловутую вертикаль власти, хотя и казаки реестровых войск несут отдельные виды государственной службы. Мы с нашими чаяниями остаемся для центральной власти не до конца понятными, поэтому нас порой обвиняют чуть ли не в сепаратизме. На заседании Совета по делам казачества, состоявшемся в Краснодаре в рамках первого Форума реестровых казачьих войск, один из представителей Южного федерального округа (фамилию и должность запамятовал), заявил, что казаки идентифицируют себя с народом, а это, по его мнению, может привести к росту напряженности в межнациональных отношениях на юге России. Государственные мужи хотят сохранить статус-кво, несмотря на наплыв выходцев кавказских республик на Ставрополье, откуда постепенно уезжают представители титульной нации. Признать казаков народом – значит дать им возможность на законных основаниях защищать свои интересы. К чему это приведет, догадаться несложно.

Во-вторых, в Москве не понимают одной простой вещи, суть которой очень хорошо сформулировал атаман Таманского отдела ККВ Иван Безуглый. В интервью изданию Сегодня.ру он сказал, что некоторая культурная обособленность казаков, как бы некая «ограда» из традиций служивого народа, не имеет ничего общего с  сепаратизмом. «Это то, что позволяет нам избежать ассимиляции, сохранить идентичность и осуществлять наше служение во благо Российского государства», – считает казачий полковник Иван Безуглый. Точнее не скажешь!

В-третьих, признание казаков народом может привести к пересмотру ряда законов. Например, закона о реабилитации репрессированных народов, в нем о казаках сказано вскользь: «Репрессированными признаются народы, нации, народности или этнические группы и иные исторически сложившиеся культурно-этнические общности людей, например казачество. Народы, признанные пострадавшими от репрессий, получили право на восстановление территориальной целостности, национально-государственных образований, сложившихся до их упразднения, плюс на возмещение ущерба, причиненного государством. Казаки же не получили ничего, кроме возможности возрождения войск. В то же время идея Присуда: возвращение земель, завоеванных казаками, которые они отстаивали, – жива и поныне. Понятие Присуда в чем-то сходное с имеющимися в русском языке понятиями «Родина» и «Отечество», но более объемное по своей смысловой нагрузке. Так как оно означает не только место рождения казаков, но и место, где жил наш народ, землю отцов, то и указывает на право владеть и управлять своими землями. Поэтому надежды на признание нас народом, увы, нет. Ладно, пусть в Москве считают казаков этнокультурной общностью, казаки знают, кто они есть на самом деле.

Служить или не служить?

Вызвало ряд критических замечаний определение «казак».

В законопроекте сказано: казак – лицо, являющееся прямым потомком казаков или причисляющее себя к таковым. Казалось бы, все понятно и ясно, однако критики, точнее – критиканы и здесь нашли к чему придраться. Один из них пишет: как же так! Почему мы должны доказывать свою принадлежность к казачеству?! На самом деле никто не требует чего-то доказывать, предъявлять какие-то документы, которых фактически ни у кого нет. Разве что у кого-то сохранились боевые награды, личное холодное оружие. Более того, в статье третьей законопроекта прямо говорится о свободном волеизъявлении граждан при отнесении себя к казачеству.

В законопроекте есть еще одно определение — казак на службе. Это гражданин Российской Федерации, состоящий в казачьем обществе, внесенный в Государственный реестр и принявший на себя в установленном порядке обязательства по несению государственной или иной службы.

На мой взгляд, имеет смысл внести в понятийный аппарат термин «казачья общественная организация», указав, что ее члены имеют право не входить в Государственный реестр, следовательно, не нести государственную службу. То есть, закрепить существующее деление на реестровые и нереестровые казачьи войска, общества. Тогда все станет на свои места. Иначе казаки-общественники могут посчитать, что их насильно будут привлекать к несению государственной службы. Пусть они занимаются чем душа пожелает: поддерживают и развивают казачью культуру, проводят фестивали, воспитывают детей и молодежь в казачьих традициях и так далее.

Смущает, мягко говоря, скептиков норма о создании казачьих организаций, поскольку для этого необходимо принятие устава, который должен регистрироваться в органах юстиции. Особой проблемы не вижу. Если казаки не желают иметь статус юридического лица, никто их это делать не заставит. Пусть остаются добровольным объединением, клубом и тому подобное.

В законопроекте сказано, что казаки наделяются рядом прав, в том числе на возрождение традиционного хозяйственного уклада, форм землевладения и землепользования, самобытных традиций культуры, организацию казачьего самоуправления. Причем в документе недвусмысленно говорится о запрете вмешательства во внутренние дела казачества со стороны государственных органов и должностных лиц, физических и юридических лиц.

Еще одна важная норма, включенная в законопроект, гласит: «Казачьи войска и другие формирования казаков не могут быть использованы для разрешения межнациональных конфликтов и пресечения публичных мероприятий, проводимых населением и общественными объединениями, в том числе политическими партиями и движениями».

Не секрет, что руками казаков иногда не против воспользоваться силовики. Вряд ли в Анапе казаки по собственной инициативе, мягко говоря, не очень дружелюбно встретили Алексея Навального и членов, основанного оппозиционером Фонда борьбы с коррупцией. Есть веские сомнения и в том, что и в Краснодаре казаки отметились в штабе Навального. Понятное дело, лучше бороться с оппозицией руками не силовиков, а людей, не имеющих отношения к правоохранительным органам.

Продолжение следует