При этом отмечается, что, во-первых, Россия не признала полномочия арбитража, рассматривавшего дело. Во-вторых, Россия не ратифицировала Энергетическую конвенцию, на которую ссылался арбитраж. В-третьих, Россия обжаловала решение Гаагского арбитража и решение ЕСПЧ. По общему правилу решение суда не может вступить в силу, пока оно обжалуется. В этой связи арест имущества во исполнение не вступившего в силу решения арбитража может считаться незаконным.

 

Однако арест имущества может быть и обеспечительной мерой, которая назначается судом даже до вынесения решения или одновременно с решением. Это делается для того, чтобы ответчик не избавился от имущества (не продал, не переписал его на третьих лиц, родственников и друзей) и ему было, из чего выплачивать суммы, присужденные судом истцу.

 

Для того чтобы делать какие-то умозаключения по делу ЮКОСа в Гаагском арбитраже, надо прочитать более 600 страниц судебного решения от 18 июля 2014 года. Решение размещено на сайте Арбитража и доступно на английском языке.

 

 

Попытаемся проверить факты, о которых говорят СМИ. Об обжаловании решения Гаагского арбитража, действительно, имеются сведения. Считается, что обжалование основывается на непризнании юрисдикции суда. Об обжаловании решения ЕСПЧ известно лишь следующее: Минюст России ходатайствовал о передаче рассмотрения вопроса о компенсации на рассмотрение Большой палаты ЕСПЧ, ходатайство было отклонено. Получается, говорить о том, что решение ЕСПЧ находится на стадии обжалования, в настоящее время нельзя.

 

Обжалование решения Гаагского арбитража, несомненно, затянет дело. Рассчитывать на удачу российской стороне не приходится, а пени за невыплату компенсации уже начисляются.

 

Позиция России о действии в отношении нее Энергетической хартии однозначна: еще в 2009 году Россия отказалась ратифицировать хартию. Недавно эту позицию подтвердил Президент России Владимир Путин. Именно на этом также основано заявление российской стороны о непризнании компетенции Гаагского суда. Однако получилось так, что Россия не сразу отвергла Энергетическую хартию, и, возможно, какие-то действия были совершены в период ее формального действия для России. Именно в этой части суд мог рассматривать дело.

 

Решение Гаагского арбитража, помимо указания размеров выплат, причитающихся с ответчика в пользу истца, содержит положения о том, что суд отклоняет возражения в отношении юрисдикции Энергетической хартии и юрисдикции суда. То есть все возражения России насчет того, что хартия не действует в отношении нее и что Россия не признает правомочность суда рассматривать это дело, были отвергнуты судом.

 

 

Теперь обратимся к вопросу об арестах имущества России за рубежом в связи с исполнением решения Гаагского арбитража. Из резолютивной части решения не следует, что для обеспечения исполнения решения на российское имущество налагается арест. Да и правомочен ли был бы Гаагский арбитраж налагать арест на российское имущество в других государствах? В СМИ есть информация о том, что арест налагается решением арбитражного суда Бельгии. Если решение Гаагского арбитража обжалуется и не вступило в силу, то суды не могли перейти к его принудительному исполнению.

 

Какое имущество можно арестовать? Очевидно, что это должна быть собственность Российской Федерации. Некоторые источники говорят о том, что внушительная доля этой собственности не зарегистрирована или находятся на балансе МИДа, то есть не может быть идентифицирована в качестве государственной собственности. Так это или нет, вопрос отдельный.

 

Можно ли для исполнения решения суда арестовать имущество российских негосударственных организаций, в том числе религиозных? Вряд ли это было бы законно, потому что по общему правилу вся некоммерческая государственная собственность находится под иммунитетомю

 

 

Обратимся также к Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности (принятой резолюцией 59/38 Генеральной Ассамблеи от 2 декабря 2004 года). Несмотря на то, что Конвенция не вступила в силу, она отражает определенные правила международного права. Статья 5 Конвенции устанавливает общее правило, согласно которому государство пользуется иммунитетом, в отношении себя и своей собственности, от юрисдикции судов другого государства с учетом положений Конвенции. Статья 8 Конвенции разъясняет, что означает для России участие в процессе в Гаагском арбитраже. Государство не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции при разбирательстве в суде другого государства, если оно приняло участие в разбирательстве существа дела или предприняло какое-либо иное действие по существу дела. Участие в разбирательстве не считается признанием юрисдикции суда, только если государство вступило процесс с целью заявить об иммунитете.

 

Статья 19 Конвенции говорит об иммунитете от принудительных мер после вынесения решения: никакие принимаемые после вынесения судебного решения принудительные меры, такие, как обращение взыскания, арест и исполнение решения, в отношении собственности государства не могут быть приняты в связи с разбирательством в суде другого государства. Здесь есть ряд исключений. Одно из них касается собственности, которая непосредственно используется или предназначается для использования государством для иных целей, чем государственные некоммерческие цели, и находится на территории государства суда.

 

Статья 20 Конвенции называет особые категории собственности, иммунитет на которую не подлежит сомнениям:

 

а) собственность, включая любой банковский счет, используемая или предназначенная для использования при исполнении функций дипломатического представительства государства или его консульских учреждений, специальных миссий, представительств при международных организациях или делегаций в органах международных организаций или на международных конференциях;

 

б) собственность военного характера или используемая или предназначаемая для использования при исполнении военных функций;

 

в) собственность центрального банка или иного финансового органа государства;

 

г) собственность, составляющая часть культурного наследия государства или часть его архивов и не выставленная или не предназначенная для выставления на продажу;

 

д) собственность, составляющая часть экспозиции объектов, которые представляют научный, культурный или исторический интерес, и не выставленная или не предназначенная для выставления на продажу.

 

Представляет интерес и статья 24 Конвенции, которая фактически ставит под вопрос начисляемые пени за неисполнение Россией решения Гаагского арбитража: отказ государства выполнить постановление суда другого государства, являющееся требованием совершить определенное действие или воздержаться от его совершения, не влекут за собой иных последствий, помимо тех, которые могут явиться результатом такого поведения в отношении существа дела. В частности, это государство не подвергается штрафу или наказанию по причине такого отказа.

 

Что из этого следует? Из этого следует, что Россия должна была сразу заявить о своем иммунитете и не участвовать в судебном процессе, если она считает, что на нее не распространяется юрисдикция Хартии и Гаагского арбитража. Однако ситуация, в которой Россия наряду со стороной истца, соглашается об использовании арбитража, назначает судей, посылает своих представителей в суд, а потом заявляет о непризнании этого суда, лишена логики.

 

 

Самое время вспомнить о законе Ротенберга, который с прошлого года так и не продвинулся далее первого чтения в Государственной Думе. Законопроект как раз посвящен ситуации, когда иностранное государство выносит неправосудный судебный акт в отношении российских лиц. Неправосудный судебный акт – это в том числе решение суда, вынесенное судом, юрисдикцию которого Россия не признала. Законопроект содержит беспрецедентную норму о том, что при подаче регрессного иска против другого государства могут применяться обеспечительные меры (арест счетов или имущества) в отношении даже того имущества, на которое распространяется иммунитет другого государства. За счет этого имущества можно также принудительно исполнить решение суда об удовлетворении регрессного требования. Конечно, принятие такого закона вызвало бы шквал критики со стороны запада. А реализовать этот закон было бы затруднительно. Но странно, что о нем пока даже не вспомнили наши политики.

 

Из того, что можно сделать реально, остается только обжаловать решение Гаагского арбитража и подготовить грамотное обоснование для суда. Хотя и это не принесет особых результатов. Поскольку дело ЮКОСа на международной арене носит политический характер, здесь практически бесперспективно спорить о правовой стороне вопроса. Иностранные судьи будут неизменно не принимать во внимание российские показания и заявления. Непосредственно против арестов своего имущества Россия может бороться разными способами, как политическими, так и юридическими. Во-первых, можно обжаловать решения судов об арестах имущества. Во-вторых, можно заняться проверками работающих в России иностранных компаний тех государств, которые санкционировали аресты, вплоть до приостановления их деятельности.