Еще от моей бабушки Сани, Александры Тимофеевны, я не раз, в своем детстве, слышал слово «голутва».

- Что оно значит? –  спрашивал я у нее.

- Это такие люди – рассказывала бабушка -  безответственные, с ленцой, на них нельзя положиться, потому они и бедные. «Голутва» всегда всем завидует, пытается получить блага, не имея на это оснований. На Кубани бытовало даже такое выражение: - «Разгулялась голутва, аж лохмотья подлета».

В нашей семье бабуля была самая трудолюбивая. Мать работала на заводе Ростсельмаш посменно, отца не было, он погиб в Великую Отечественную войну. Мы, в трудное послевоенное время, с Александрой Тимофеевной поочередно трудились на трех огородах. Я помогал ей тяпать сорняки, таскал тачку с урожаем. Огороды были далеко, километров в десяти от дома и ходили мы пешком в сторону  Чкаловского, тогда только застраивающегося поселка, за третью рощу. По дороге за городом, среди густой растительности, нам попадались навстречу непуганые зайцы, ежики  и даже лисички.

Прошло более полувека, уже и сам я изрядно постарел, но до сих пор помнятся, в старой коммунальной квартире сельмашевского дома: душистые, лапистые веники из проса -  целая гора. Получались они прямо на моих глазах, из-под проворных рук моей бабушки. Утром, веники мы несли на колхозный рынок и их тут же раскупали. Было это большим подспорьем к домашнему бюджету, приработком к маминой заводской зарплате.  А у меня появлялась обнова: ботинки, штаны, рубашка. Десятилетним мальчишкой, я четко понимал - чтобы что-то получить, надо хорошо потрудиться…

Со словом «голутва» я опять столкнулся в зрелом возрасте, когда издавал книгу «От берегов Дона до берегов Гудзона». Автор этой книги, зарубежный Атаман Всевеликого Войска Донского профессор Николай Васильевич Федоров, описывал значение этого слова так:

- На одном станичном сборе возник спор из-за передела земли. Как и всегда, почетные места на сборе занимались стариками. Впереди сидели старейшие и знатнейшие казаки, а в конце – «голутва».

«Голутва» вовсе не означало, что это были нищие люди, просто они были менее других известны в общественной и военной жизни. Так вот, на сборе голутва запротестовала – лучшие, мол, наделы, отходят «известным», то есть «домовитым». Несправедливо это!

Спор становился все горячее. И вот с первого ряда поднялся гвардеец – высокий, стройный старик, погладил свою бороду и зычным голосом сказал: - «Помолчи, честная станица. Гвардия хочет говорить.

- Ты что споришь? – обратился он к одному из активных крикунов из последнего ряда.

- Ты чего гутаришь? Чего хочешь? У меня два сына и оба гвардейцы, а у тебя невестка, да и та гулящая.

Старик замолчал. Смолк и пристыженный в последнем ряду. Тишина была восстановлена, и наделы были распределены в спокойной обстановке…

С давних пор казаки делились на «домовитое» – старое, оседлое, коренное казачество, дорожившее своей службой России, своему Государю и потому покрытое славой. И «голутвенное» или «новоприходцы», образовавшиеся беглыми крепостными и дезертирами, подолгу не принимаемыми в казаки, озлобленными, мечтавшими о мести Московскому Государству, о бунтах, об отделении от Москвы, составлявшие шайки Разина, Булавина, Пугачева и получившие в среде казачества репутацию людей неспокойных, ненадежных, бунтарей и грабителей. Между этими казаками всегда была непримиримая борьба, принимавшая даже кровавую форму («Казачий набат»,№2, Чехословакия,1931.).

В «Казачьем Словаре – Справочнике» (А.И.Скрылев, USA.1966), слово «голутва» значило: бесхозяйственные казаки, не спешившие возвратиться на родную реку, оставшиеся на русских окраинах до времени упразднения станичной службы вдоль московской границы.

Оставшись безработными и много претерпев от местных порядков, они уходили на Дон с ненавистью к Российскому государству и Государю, пополняли отряды Разина.

В донских станицах голутвенные казаки приобретали права равные с домовитыми казаками.

Защита домовитыми «голутвенных новоприходцев» послужила причиной кровавой борьбы казаков Булавина с войсками Петра Первого в 1707-1708годах…

Домовитость, труд и любовь к Родине - понятия неразделимые. Натолкнул меня на эту мысль, услышанный в дороге рассказ от моего попутчика. Он был родом из Узбекистана, но сам не узбек.. Этот человек родился и всю свою жизнь прожил в этой республике (теперь государстве).  С недавних пор «Союз нерушимых республик свободных» раскололся на отдельные государства. Многих, таких как он, просто-напросто, выгнали с насиженных мест. О традициях, культуре, особенно о национальной кухне, рассказывал увлеченно, даже с каким - то азартом. Я даже ему, в душе посочувствовал, ну почему он не узбек. Было очевидно, что он с детских лет впитал в кровь и плоть любовь к тому месту, где родился, к Узбекистану. 

Затронул он в разговоре и национальный вопрос: как узнать, в каком дворе живет узбек, а в каком казах? И сам же отвечал:

- Во дворе узбека всегда посажены и ухожены плодовые деревья, виноград, а перед каждым домом чудесный благоухающий цветник.

 - У казаха -  продолжал попутчик -  во дворе пусто, кроме воткнутой сухой палки посреди двора…  Сказывается в генах код кочевника.

Продолжаю слушать его, киваю головой, а перед глазами всплывает образ моей трудолюбивой бабушки с натруженными руками, вспоминаются ее ухоженные огороды , обсаженные по меже просом, кукурузой, подсолнухом – традиционный уклад жизни «домовитой» кубанской казачки проявлялся у нее во всем… 

В одном из писем, казак родившийся в Казахстане пишет мне, что в период образования независимых государств, он, как и многие, покинул его, из-за притеснений. Поселился на Волге, но услышанные звуки музыкального инструмента домбры до сих пор вызывают у него слезы…

«Домовитый» казак скромен, не высовывается, четко знает, чего хочет и своим трудом, своим интеллектом, всегда добивается своего. На него можно положиться, он не обманет. Мало говорит, много делает.

Его Дом – Россия.

«Голутва», по-прежнему, завидует и ненавидит вся и всех.

Так было во все времена, такое к сожалению наблюдается сегодня.

Вячеслав Алипатов

На фото: картина художника Андрея Ляха. Из жизни казачьей станицы.