Почти ежедневно мы получаем информацию о том, что Исламское государство — корень мирового зла, но при этом наши знания об ИГИЛ довольно скудны. СМИ хоть и транслируют информацию о террористах ДАИШ, но на самом деле, показывают только вершину айсберга, считает арабист и православный писатель Александр Нотин. По его мнению, проблему сводят до уровня небольшой шайки разбойников и головорезов, которых можно просто взять, и разбомбить. Но насколько опасен ИГИЛ на самом деле?

«Нам усиленно внушают, что ИГИЛ – это и есть источник и центр международного терроризма, но на самом деле ИГИЛ – это вторичный центр, порожденный иным, истинным центром международного терроризма — обезумевшей элитой США и Запада с ее идеей нового мирового порядка. Все попытки победить ИГИЛ с помощью спецслужб — малоэффективны. Только понимая сложность и мощь нового социального монстра в лице ИГИЛ, мы сможем его остановить, а, может быть, и развернуть восвояси», — говорит Александр Нотин.

Во-вторых, ИГИЛ только на первых порах представлял собой собственно военно-террористическую инфраструктуру. Он, сохраняя эту свою изначальную природу, развивает и совершенствует ее. Клонирует в новых пространствах Азии и Африки. Однако на данном этапе ИГИЛ это, прежде всего, некий тезаурус нового социального устройства на основе базовых исламских нравственных норм морали. И государствообразующего начала в нем сегодня на порядок больше, чем – функционально воинствующего. На захваченных у Сирии и Ирака территориях создаются шариатские администрации, жестоко карающие как чиновничью коррупцию, так и преступления против нравственности. Гомосексуалистов сбрасывают живьем с крыш многоэтажек, блудниц забивают камнями, ворам отрубают кисти рук, наркодилеров лишают головы…

Все эти действия адресованы неимущим и социально незащищенным, которым раздаются бесплатные лекарства, обеспечивается образование, трудоустройства и прочие блага.

По разнообразным сетевым информационным каналам, в том числе, блестяще используя возможности соцсетей, руководство ИГИЛ широко оповещает своих будущих адептов (в том числе и не мусульман) о свершениях в деле строительства халифата для всех униженных, обиженных, ограбленных и неимущих. Сила этого сигнала тем больше, чем острее реальная социальная несправедливость в современном мире и не только арабском.

Традиционный Ислам самоуспокоился. Он свыкся с типичной ситуацией разительного дисбаланса между сверхбогатыми и бедными. Посчитал это статусом кво. Он не учел накапливающейся энергии протестного недовольства, а еще – того факта, что речь идет не о десятках даже, а о сотнях миллионов бедствующих мусульман, причем не только в таких нищих регионах, как постсоветская Средняя Азия, но и в, казалось бы, благополучных странах нефтяного региона.

В третьих, руководство ИГИЛ проявило немалую чуткость и гибкость, возвращая в исламский оборот понятие «уммы», нации. Это понятие одинаково интересно как уже упомянутым обездоленным, связывающим с ним мечту о достоинстве и благосостоянии, так и практически всем ныне действующим правящим элитам мусульманских государств Азии и Африки, которые, откровенно говоря, подустали от беспардонности и жадности западных властителей мира.

Командование ИГИЛ, параллельно с работой внизу, ведет активные контакты с руководителями стран большого Ближнего Востока, и находит в их лице немало сочувствия и поддержки: финансовой, военной и политической.

В четвертых, ИГИЛ невозможно понять, не составив объективного представления о системе его руководства и методах борьбы. Нынешний «шура» (совет) командиров ИГИЛ во главе с Абу Бакром аль-Багдади сформировался не сразу. Он возник в 2011 году, когда из иракских тюрем были выпущены на свободу бывшие руководители партийной разведки БААС, сидевшие вместе с рядом видных исламских радикалов. Именно они смогли влиться в руководящий эшелон ИГИЛ, потерявший к этому времени три четверти своего командного звена.

Профессиональные военные, кадровые баасисты привнесли в ИГИЛ жестко законспирированную систему управления, привычную им со времен Саддама Хусейна. В результате возникла трехслойная модель управления: внешне легальная, промежуточная, в лице 80-90 полевых командиров, управляющих захваченными территориями, и базовая, глубоко засекреченная, состоящая из нескольких центров власти, осуществляющих надзор, суд и расправу с непокорными.

В шестых, как бы презрительно, с недооценкой к нему ни относились на Западе, а теперь и у нас, ИГИЛ представляет собой не только мощную политическую альтернативу и социальную доктрину-антипод дряхлеющему и загнивающему либерализму западного толка, но и принципиально новую социальную организацию. Халифат непрерывно расширяется, буквально разбрасывая семена своего воодушевляющего влияния, где только можно. При этом сначала создается сеть сочувствующих новообращенных, которые мониторят новое пространство (государство или группу государств), оценивая «болевые точки» и потенциальные центры враждебности для ИГИЛ. На следующем этапе эта сеть консолидируется в полувоенные ячейки, а затем , на еще более высоком уровне – в наступательные подрывные структуры.

Постсоветская Средняя Азия, в которой до 90-95 процентов населения оказались на положении нищих, представляет собой сегодня лакомый кусок для ИГИЛ. В отличие от западных спецслужб, которые вынуждены сопровождать свою подрывную деятельность против «неугодных» обильными финансовыми вливаниями (будь то киевский режим или несистемная оппозиция в России), ИГИЛ, наоборот, собирает дань с новообращенных и распространяется подобно торфяному пожару, идя на запах всякой социальной несправедливости, всякого недовольства, разброда, раскола.

В седьмых, важнейшей характеристикой сегодняшнего ИГИЛ служит его способность привлечь жертвенных пассионариев, всякого рода искателей приключений, а то и просто проходимцев, идеей очередного «светлого будущего», ради которого можно и голову сложить. Эта привлекательность общего дела на фоне дефицитной в нашем мире социальной справедливости делает его самым опасным глобальным противником для любой деспотии – будь то власть Мамоны, как на Западе или феодальное владычество, как в Саудовской Аравии или в Иордании…

Не менее уязвима и Россия, которая, себе на беду, усвоила западную модель общественного устройства, только в ухудшенном виде. Накопившиеся у нас за годы правления неолибералов многочисленные социальные диспропорции, этноконфессиональные противоречия и вообще всякого рода настроения и разрывы – превосходная питательная среда для распространения исламского необольшевизма в лице ИГИЛ.

До тех пор пока Россия не выработает достойного противоядия – альтернативной духовно-светской государственной модели, все попытки победить ИГИЛ с помощью спецслужб и всё более жестких законов останутся малоэффективными».

Полное видео интервью: