Это окончание статьи. Начало здесь.

Казачество – отжившее сословие

Термин “казачество”, с одной стороны, означает обобщенную форму этнических и культурных особенностей казачьего народа. Это, прежде всего, его духовная сущность и традиции: язык (фольклор), религия, музыка, Содержание термина “казачество” определяется также бытовой (почвенной) культурой казаков: кухня, одежда, архитектура и убранство жилища. Такая форма выражения национальных особенностей характерна для всех народов и носит соответствующие названия – “славянство” (славинизм или славизм), “еврейство” (сионизм), “цыганщина” и прочее.

С другой стороны, термин “казачество” однозначно указывает на принадлежность к особому сословию, ранее существовавшему в Российской империи, когда казачество существовало наряду с другими сословиями, таким как дворянство, мещанство, купечество и пр.

В современных дискуссиях понятие “казаки” (как народ) всё время подменяется термином “казачество”, как сословие. Эта подмена ведётся давно, ещё с царских времён, когда на казачьи племена были возложены функции охраны границ и иррегулярных войск на службе Российской империи. Однако всегда имело место чёткое различие – кто есть “казак по корню”, а кто лишь “казак по службе”.

Исторически каждый этнос тяготеет к определённой сфере деятельности, у каждого этноса есть свои уважаемые профессии. Всем известно, что евреи талантливые финансисты и музыканты, армяне всех превосходят в торговле, скандинавы – знаменитые мореплаватели, американские индейцы – бесстрашные верхолазы-монтажники, итальянцы – все сплошь певцы и художники, а айсоры – замечательные чистильщики обуви.

Для казака уважаемая профессия – воинская (не обязательно в кавалерии), казачья отвага и лихость известны всем. Настоящие казаки обладают особым геномом “бесстрашия”, доставшимся им от древних скифов, аланов, черкесов. Казаки – хорошие прирожденные водители (не только наездники-джигиты). Они отлично управляют автомобилями, самолетами, катерами, причём в казаках лихость сочетается с необходимой предосторожностью. Казаки неплохие строители, земледельцы, ремесленники. Среди казаков много талантливых писателей и поэтов. А вот быть торговцем (крамарём), официантом, работать на конвейере или рубить уголь в шахте казаку совсем не по душе. Хотя за персональным компьютером казак будет работать с удовольствием.

На землях зародившейся Киевской Руси, в частности, в южном княжестве Тмутаракань, появился особый символ – «казак, как вооружённый страж передовой линии». Так появился образ былинных богатырей, зорко охраняющих границы древней Руси. Недаром Святого преподобного Илью Муромца в песнях и сказаниях называют «старым матёрым черкасским казаком», воплощающим идеал героя-воина и народного заступника. Он причислен к лику святых и канонизирован как Преподобный Илия Муромец.

Во времена Золотой Орды мужское население Руси по “закону тамги” привлекалось для выполнения обязанностей на государственной службе – ямская (транспортная) повинность, служба в военизированных отрядах и тому подобное.

Во времена независимой “Казакии” и практически до середины XVIII века казаки были заняты примитивным природным промыслом – рыболовством, охотой, коневодством. Походы за зипунами да за ясырками – тоже своеобразный казачий «промысел», тогда как труд земледельца казаками в то время презирался. «…Веками, словно порывом ветра, носило русских по азиатским пустыням и южным степям равнины. Эти люди сбивались в группы. Они назывались не разбойниками, не гуляками, а “удалыми молодцами”. Честный оседлый народ-труженник страдал от их напора и завидовал их вольной, темпераментной жизни; народ знал, что их путь разбоя и убийства – путь греха, и, тем не менее, воспевал сей грешный путь в стихах и песнях; народ мечтал о романтических опасностях, о романтических приключениях, о свободной от тягот жизни и идеализировал этот путь через свободу к богатству. Из этих «удалых добрых молодцев» постепенно складывалось казачество» (И.А. Ильин)

Начиная с петровских времен казачьи племена образовали в Российской империи устойчивую основу отдельного военизированного сословия. Вначале казачье сословие формировалось исключительно из представителей казачьего этноса, но с 1909 года в казачье сословие стали допускаться «иногородние» – калмыки, буряты, якуты и другие племена. Требование обязательного православия для казачьего сословия было с тех пор упразднено.

Казаки охраняли государственные и внутренние границы, служили в качестве иррегулярных войск – действительных и резервных. Казачьи войска участвовали во множестве войн – с Турцией, со шведами, с Наполеоном, с японцами, в Первой мировой войне. Казаки служили и как личный конвой царя. Конные полки, пластунские сотни и артиллерийские батареи формировались по станичному принципу. Командный состав этих войск всегда был исключительно казачий.

Казачество было поголовно привязано к земле, что органично и естественно вписывалось в жизнь земледельца и конного воина в аграрную эпоху. Казаки заселяли и осваивали земли в Сибири, в Туркестане, на Кавказе, на Дальнем Востоке. К 1917 году в России существовало 11 казачьих территориальных Областей (Войск): Донское (самое многочисленное), Кубанское, Терское, Уральское, Астраханское, Оренбургское, Сибирское, Семиреченское, Забайкальское, Амурское, Уссурийское. Войсковые земли (территории казачьих автономий) находилась в общинной собственности.

За землю Казачьего Присуда казаки не платили налогов царю (государству). Казаки платили только один налог – “налог кровью”, то есть они были обязаны по первому сигналу выступать на своих лошадях, со своим оружием в поход на службу Российской империи. Свободный и вооружённый народ охотно платил этот налог.

Казаки имели значительную автономию и самоуправление, что выражалось в выборности атаманов низшего и среднего звена. Казачье сословие освобождалось от государственных налогов, однако казаки платили станичные сборы, размер которых устанавливало само станичное правление.

В СССР на основе марксистского псевдоучения о “диктатуре пролетариата” появилась особая “общность” – безнациональный и бесклассовый “советский народ”. С одной стороны (внизу) – бесправные рабочие и нищие крестьяне-колхозники, с другой стороны (вверху) – партийно-государственная, военно-полицейская и хозяйственная властная “номенклатура”, которая скромно называла себя “служащими”. Была ещё в СССР особая “прослойка”, считавшая себя “интеллигенцией”: с одной стороны люмпенизированные инженеры, учителя и врачи, с другой – до смерти запуганная репрессиями творческая интеллигенция – писатели, журналисты, учёные-гуманитарии. Никаких сословий (в здравом смысл е этого понятия) в советском обществе не существовало.

Прежние смыслы казачества (как сословия) в советское время полностью умерли. Советская власть уничтожила даже само слово “казак”. Созданные в 1936 году кавалерийские псевдо-казачьи корпуса (сразу после войны они были расформированы) отдавали явной фальшью подобно фильму “Кубанские казаки”.

Не произошло становление казачьего сословия и в постсоветской России. В 90-е годы в казачьем движении с самого начала во главу угла была поставлена военизированная сторона казачьей истории. В казачество хлынули оказавшиеся не у дел ветераны Советской армии, которые стали укреплять военно-патриотическое воспитание. Имеется в виду “воспитание”, какому их самих учили политруки-замполиты. Именно тогда родился лозунг “Казаки – вне политики!”.

В России стал создаваться так называемый “казачий реестр”. Этот термин был заимствован из истории Речи Посполитой: так называли ставших на платную службу польскому королю украинских казаков в противовес вольным запорожцам. Новоявленные реестровые казаки пошили себе военную форму на старинный манер, заказали нарядные знамёна, проводили парады. Создавались отряды, сотни, полки, при них штабы. – но всё это на бумаге. Появился ещё один лозунг “Казак без службы не казак” (а кто?). Так возникла брехня по поводу создания многотысячных реестровых казачьих Войск.

Стал формироваться образ современного казака – этакий полупьяный громкоголосый весельчак в папахе, при усах и с нагайкой. И обязательно с офицерскими, а то и с генеральскими погонами, множеством медалей и крестов. Хотя погоны в казачьих организациях, имеющих статут общественных, это, конечно же, нонсенс. Вся это псевдо-казачья “войнушка” очень напоминала детскую игру советских времён “Зарницу” с игрушечными автоматами, деревянными кинжалами, почётными караулами.

Однако любой мундир предполагает службу, а если люди ходят в форме и не служат, то они – ряженые. В лучшем случае – это костюмированный военно-исторический клуб. Но это только некая внешняя сторона казачьей жизни. Со своими лампасами, папахами, газырями, самодовольным кручением усов да с криками “любо!” к месту и не к месту такие казаки остаются лишь исторической декорацией. Словно американские индейцы, казаки пляшут на потребу заезжим туристам в созданных посёлках-резервациях типа “аТамань” на Кубани или на Хопре.

Казачья “воинственность” натолкнулась на полное нежелание постсоветских властей на деле использовать казаков. Новоявленные казачьи генералы надеялись, что казаки составят основу элитных войск в России типа штурмовых отрядов (СА) или войск СС, которые существовали в гитлеровской Германии. Или российские власти на основе казачества создадут “новую опричнину” с широкими полномочиями для искоренения “государственной гнили”, как при Иване Грозном. Но оказалось, что новая российская власть никакой необходимости в вооружённом казачестве не испытывает. Зачем государству какие-то казаки, когда к её услугам есть надёжные миллионные МВД, ФСБ, полиция? Власть охотно создаёт и поддерживает провластные общественные движения – “Народный фронт”, “Наши”, “Молодая гвардия”, а реального возрождения казачества власть опасается.

В конце 2005 года был принят закон о казачьей госслужбе. По этому закону казаком (реестровым) может стать любой гражданин России, достигший 18 лет и взявший обязательства по несению некой государственной службы. Хотя и эта дарованная государством казачья служба (реестр) ограничивается лишь «участием да содействием».

Самое знаменательное в законе о казачьей государственной службе: если член реестрового казачьего общества уходит с госслужбы, то сразу же перестает быть казаком! Этим особо подчёркивалась сословная сторона закона, а насущные этнические проблемы казаков (общинность, землепользование, самоуправление) затушёвывались и оставались без внимания. Фактически казачьего народа с его заботами и болячками для российской власти не существует. Какие ещё казаки? Те же “россияне”, как и все остальные!

После принятия Закона о государственной службе российского казачества были созданы Совет при президенте Российской федерации по делам казачества и Синодальный комитет по взаимодействию с казачеством. Однако, не смотря на словесную трескотню, ничего не получилось у этих структур ни с “мушкетёрами короля”, ни с “гвардейцами кардинала”. Убогое воображение реестровых казаков не идёт дальше того, что казак – это “специальность” типа охранника, вахтёра или сторожа. Да ещё кое-где казаки подряжались отстреливать бродячих кошек и собак. Про позорное участие “казаков” в вооружённых столкновениях на Украине, в так называемой “Новороссии” (как с одной, так и другой стороны) предпочитают не распространяться.

Из истории мы знаем: раньше были “казаки”, а были и “казачки”. В чем разница? Казак – он и есть казак. А казачок – это холоп (лакей), одетый по прихоти барина в казачью справу. Не зря сейчас реестровых казаков в позолоте погон и крестов называют “ряжеными”. Потому что они холопы на госслужбе, а не вольные казаки. “Мелки в наш век пошли людишки. Не казаки, а казачишки”. Хочется дать казакам простой совет: хотите служить “царю” (за деньги, за льготы) – соблюдайте закон того, кто платит. Хотите быть вольными казаками – будьте ими, но на своих харчах. В настоящее время у большинства казаков сформировалось твёрдое убеждение, что служить государству, которое не признает факта существования казачьего народа – аморально.

Назовем вещи своими именами: казачество ни как сословие, ни как заметная этническая группа, ни как общественное движение к настоящему времени не существует. Природные казаки даже перестали публично объявлять о своей принадлежности к казачеству, как бы “ушли на дно”.

Казачество органично и естественно вписывалось в жизнь земледельца и конного воина в аграрную эпоху. В России аграрный уклад жизни прошёл свой исторический пик, лишь оставив следы “навозного патриотизма”. Однако традиционная психология отказывается принимать эти реалии, а также те условия жизни, которые диктует урбанизация и индустриальная.

Казачество (как привлекательный бред!) в его служивом значении может стать в России фундаментом будущей Национальной гвардии с функциями подразделений Министерства по чрезвычайным ситуациям. Причём эти добровольные структуры должны быть привязаны не только к землям казачьего Присуда, но создаваться по всей территории РФ с названием “казачьи”. Но, утратив навсегда сословные признаки, казаки должны продолжить свою достойную жизнь как народ.

Казачья община: курень и станица

Независимые социологические опросы отмечают: три четверти россиян сейчас недовольны своей жизнью. Примерно половина опрошенных сограждан признались, что хотели бы уехать из России навсегда или хотя бы на время (среди молодёжи эта доля гораздо больше). Что означает эта массовая готовность “свалить”? В действительности это – форма выражения апатии и безнадёжности: люди не видят реальной возможности как-то влиять на ход своей жизни на родине. Чувствуется постоянная усталость от бессистемных решений власти и её неспособности решить насущные проблемы. В результате люди вообще стараются избегать любых контактов с властью, как на местном, так и на федеральном уровне: не ходят на выборы, не доверяют милиции-полиции, считают безнадёжным обращение в суды.

Двадцать пять лет Россия находится на распутье между своим грандиозным имперским прошлым и совершенно неопределённым будущим. Двадцать пять лет – достаточный срок, чтобы подводить итоги и делать выводы. За это время можно горы своротить, а страна вращается “около нуля”, ни туда, ни сюда. Сами по себе “лучшие времена” наступить не могут. Нужна воля каждого, чтобы изменить жизнь к лучшему, а уповать на то, что власть как-то решит наши проблемы – наивно.

Лозунг “Каждый – сам за себя” губителен для общества. Ничего не получится в жизни, если каждый уверен, что ему все должны, а он – никому. Каждому человеку важно осознать не только “кто Я”, но и найти ответ на вопрос “с кем Я?”. Невозможно жить в одиночку! И люди постоянно ищут те формы взаимодействия, которые обеспечивали бы органическое единство “Я” и “Мы”, чтобы быть постоянно вовлечёнными в общую жизнь.

Преимущество либерализма заключается в реальной возможности создания на добровольной основе любых видов союзов – профессиональных, политических, экономических, семейных. Во что такая добровольность может вылиться, зависит от культурных традиций и конкретных условий. Смысл всех добровольных объединений – обеспечить людям право быть свободными, то есть жить так, как они хотят, а не так, как того хочет власть.

Единомыслия в обществе не бывает – это утопия, в реальности всегда есть разногласия. Механизм демократии призван привести эти разногласия к общему более-менее приемлемому знаменателю. Реальная демократия – это действительная возможность самоорганизации, остальное – от лукавого.

Подлинное народовластие возможно только там, где люди непосредственно знают друг друга и способны сообща обсуждать и решать свои житейские проблемы. Отстаивать свои интересы всегда легче, объединившись с теми, кто разделяет эти взгляды.

Что может реально обеспечить самоорганизацию? Солидарная община! Кто объединился с такими же как он – не пропадет! Если казака спросить: в чем успехи других народов, тех же евреев или кавказских диаспор, то слышишь в ответ: “Ну как же, они дружные, они всегда помогают друг другу”.

Основой солидарного объединения является не гражданин-индивидуум, озабоченный своими правами, а общество-семья, по-иному – община. Община нужна для того, чтобы люди, объединившись, могли самостоятельно растить детей, работать артелью, по праздникам идти в соборный храм, сообща защищать своё достоинство. И главное – искать единомышленников и соорганизовываться с такими же самостоятельными и достойными людьми. Если в реальной жизни человек со всеми своими «гражданскими правами» всегда остаётся один на один с государственной машиной, с произволом бизнеса и беспределом криминала, то для человека в общине появляется надёжная защита – своё землячество, своя диаспора, своя станица.

Общинная организация общества способна коренным образом лишить бюрократию роли господствующего класса в обществе, которую она себе присвоила в России, обуздать её и раскулачить. Кроме этого общинная демократия позволит искоренить такое распространённое явление в российской жизни как иждивенчество – слепую веру в благотворительность государства.

В начале ХХ века 80% населения России жило на селе – в деревнях, на хуторах, в аулах и кишлаках. Самоорганизацию людей обеспечивала сельская община – “мiръ”, станичное собрание (“Круг”), родовой клан (“тейп”, “задруга” и пр.) В настоящее время около 80% населения России живёт в городах, в посёлках городского типа, в мегаполисах. Однако при создании городских общин возникают колоссальные трудности. Прежде всего – отсутствие традиций. Миллионы людей сидят в одиночестве по своим квартиркам в многоэтажных домах и не могут оторваться от телевизора. Люди никак не могут понять, что они очень нужны друг другу.

Жизнь постоянно требует объединения людей, но пока люди “с жиру бесятся”, то есть живут в бескризисном обществе потребления, они не тяготеют к самоорганизации и солидарному объединению. В постсоветской России наличие кризиса очевидно: население устрашающе убывает, экономика деградирует, демагогия и коррупция разъедает общество.

Самое лицемерное – объяснять демографический упадок в России снижением материального достатка. Власть по наивности думает, что женщины не рожают детей по бедности, и придумывает всякие материальные пособия в надежде повысить рождаемость. Забывая, что заставить рожать за деньги невозможно, нужно кардинально менять сам подход.

В самых богатых странах – низкая рождаемость, это всем известный факт. Современные комфортабельные квартирки в многоэтажных домах-коробках скорее мешают рождению детей, чем способствуют. В этих домах происходит формирование того губительного сознания, которое распространяется всё сильнее с каждым новым поколением. Доказано, что в панельной застройке современных мегаполисов расщепление семейного сознания одинаково проявляется для всех жителей спальных кварталов, что в США, что в Индии или в Афганистане.

Безусловно, община ограничивает индивидуальную свободу (так же, как ограничивает свободу человека его принадлежность семье), но община усиливает возможность человека в его сопротивлении внешнему диктату. Тысяча объединённых семей, даже имеющих небольшой доход, способна сообща решать свои общие проблемы. Здесь важна не сумма средств, а совсем иное – внутренняя потребность соединить свои усилия с другими и быть соучастником общего дела.

Солидарная община – как оркестр. Какая свобода в оркестре? Зачем она отдельному скрипачу, флейтисту или балалаечнику? Им всем в оркестре спокойнее и выгоднее, чем жить поодиночке. Община ответственна за каждого своего члена, но при непременном условии – если он выполняет свои обязанности перед общиной. Иными словами, все члены солидарной общины должны ощущать себя одной большой семьей, где этническое тесно переплетается с социальным, хотя социальное там менее наглядно.

Х Х

Казаков всегда отличало стремление объединиться, что считается проявлением самого глубокого демократизма. Казаки изначально жили общинным укладом, не признавая власти над собой ни Орды, ни Москвы, ни Польши. Казакам постоянно приходилось биться “за место под солнцем”, сражаться за свою волю, за свою землю. Так вырабатывалась традиционная казачья политическая культура быстрой самоорганизации. Казаки объединялись в курени, хутора, станицы, юрты, чтобы “не пропасть поодиночке”. Кто объединился, тот не может быть побежден! Казаки самостоятельно выбирали меж собой атаманов и старшин – “начальных” (инициативных) людей – людей энергичных и храбрых. Казак – казаку брат, а в лихую годину – в двойне. Так исстари зарождалось казачье братство на Руси – запорожские казаки-лыцари, донское, терское, яицкое вольное казачество, новгородские ушкуйники (речные пираты).

«Казаки – единственная часть русской нации, способная к самоорганизации. По этой причине они должны быть уничтожены поголовно». Эти слова приписывают Льву Троцкому, который произнес их в далёком 1918 году. Хотя эти слова мог произнести любой коммунист, хоть Ленин, хоть Сталин.

Путь к возрождению казачества в современной России не стал быстрым и лёгким. Собрать воедино остатки казачьего народа после геноцида, репрессий и выселения оказалось задачей трудной. Наследники советской власти никак не могут успокоиться. В октябре 2011 года Верховный суд РФ, наплевав на заключение учёных-экспертов по поводу того, что «казаки представляют собой этническую общность, обладающую культурной спецификой», принял решение – ликвидировать казачью Национально-культурную автономию (НКА) в Кумылженском районе Волгоградской области. На заседании представители Минюста доложили Верховному суду, что все НКА в России они уже позакрывали (или отказались регистрировать), осталась вот только эта “зараза” в виде кумылженской НКА. Верховный суд РФ счел предварительное заключение учёных “их частным мнением” и, нисколько не сомневаясь, ликвидировал казачью общину.

Ликвидация казачьей НКА по существу – прямое продолжение прежних большевистских деяний по “расказачиванию”. Причём, опирается сегодняшнее расказачивание уже на новые законы и на соответствующие указы президента. По мнению властей, каждый “казак” должен быть неким членом казачьей организации с военизированными функциями ДОСААФ-ДНД-ЧОП, и обязательно состоящей в государственном реестре.

– А почему вы не хотите вступать в казачьи реестровые общества? – недоумевал на заседании “верховный судья”.

– От них нет никакого толку, – простодушно ответил представитель Кумылженского НКА. – Для казачьего народа это вещь бесполезная. Да и казаков в них осталось раз-два и обчёлся.

– А как вам закон о госслужбе казачества? Он вас чем не устраивает? – поинтересовался судья.

– Всем, – последовал ответ. – Очень вредный для казаков закон. Лучше бы его совсем не было.

Чего нынешняя власть боится больше всего? Любого инициативного (бесконтрольного) объединения людей! Единственный способ изменить нынешний строй господства зажравшейся чиновной бюрократии без революций (а значит и без катастрофического разрушения государства) – объединение людей вокруг солидарной идеи, которой может быть общинная демократия.

Казачья самоорганизация может быть достигнута путем создания сети казачьих общин (станиц) и объединения этих станиц в ассоциации (отделы и округа). В наши дни казачьи общины следует формировать не только на землях Казачьего Присуда, исторически существовавшего до 1917 года, но и во всех российских регионах, где раньше казаков и не было. Строить свою новую жизнь казакам следует не на служилом холопстве, а на свободном труде и достоинстве – строить свой семейный дом, владеть наделом земли, крепить православную веру, сообща работать артелью, выбирать свою власть, а не терпеть начальников, назначенных свыше.

Три десятка лет безвременья (горбачёвская перестройка, ельцинский олигархический бардак и путинско-медведевское укрепление “вертикали власти” в виде полицейско-бюрократического государства) показали, что казачий этнос оказался на перепутье. Прежде, чем люди начнут объединяться, им необходимо понять – ради чего они объединяются? Идею казачьей солидарности нельзя придумать и искусственно насадить. Солидарность проявляется только в совместном решении повседневных задач.

Большинство населения России сейчас живёт в городах, представители казачьего этноса – потомки казаков – заняты не только в сельском хозяйстве, но в различных отраслях промышленности и сфере услуг. Для создания казачьих общин в городе (мегаполисе) не так уж и важна общая территория проживания. Станичниками становятся не соседи по улице, а те, с кем постоянно поддерживается связь через общие дела (артели, образование детей, общий храм) и информационные коммуникации. Главные задачи казачьего возрождения лежат в области культуры, образования и воспитания детей, конфессиональной общности. Что должно объединять людей? Как говорили раньше казаки – “Свободный труд, честный торг да строгий полк”. И ещё – женское счастье рожать детей.

Спасти казачество как этнос можно только через укрепление казачьей семьи. Семейный подход должен лежать в основе всех казачьих объединений. Для того, чтобы в России свершилось демографическое чудо, каждая семья должна иметь свой дом, где будет командовать женщина. Казак-мужчина проявляется вне стен дома – работает, торгует, воюет, кем-то руководит, кому-то подчиняется. Женщина-казачка, наоборот, создана, чтобы находиться дома. Там она – хранительница очага, она с любовью вьёт семейное “гнездо” и содержит его в безукоризненном порядке.

Никакие блага цивилизации не могут подавить в женщине первобытный инстинкт продления рода. Это сильнее всякого интеллекта и образования. Никакой шейпинг, шопинг, дайвинг, путешествие на Канары и даже защита диссертации не могут заменить женщине счастья материнства. Общество, принуждающее (и соблазняющее!) женщину к постоянной работе вне дома, совершает преступление перед природой, и такое общество обречено на гибель. Потеря обществом смысла жизни – вот главная причина демографической катастрофы. Когда у общества нет цели (общей идеи), то угасает воля к жизни и у отдельного человека.

После стольких жестоких лет уничтожения казачества, современные родовые казаки в лучшем случае являются лишь “потомками казаков”. Чтобы потомку казака быть “настоящим казаком”, ему надо обязательно стать станичником. Казак силён тем, когда за него стеной стоят братья-казаки, его станичники. Если ты считаешь себя казаком, скажи: к какой станице ты и твоя семья приписаны? А если ты вне станицы, то ты – пол-казака или всего лишь его жалкая осьмушка.

На фото в заголовке показаны казаки на параде. К сожалению, в быту их часто видят совсем в другом виде.

В Интернете и соцсетях на фото, как и в реальной жизни, больше всего можно видеть казаков вроде этих. Как  "реестровых", так и не "реестровых". (подборка фото к статье - КИАЦ).

Быть станичником означает принять на себя важные обязательства. Главные из них: крепить православную веру, участвовать в благоустройстве и охране храма, неукоснительно соблюдать христианские заповеди. Казак-станичник должен быть примерным семьянином, посещать собрание своего куреня и станичный Круг. Добросовестно выполнять установленные общинные обязанности, часть семейного дохода вносить в станичный “общак”. Казак-станичник не должен уклоняться, если его избирают атаманом или гласным представителем.

Не всем повезло родиться казаком, не каждый может заявить “Слава Богу и Его апостолу Андрею Первозванному, что я – казак!”. Казаком можно стать! Помимо родовых казаков существуют “приписные казаки”. Это те люди, которые являются казаками по духу, а не по рождению. Это те люди, которые разделяют основные ценности казачества – веру православную, казачью волю, готовность послужить своему отечеству. Родился казаком – живи как казак, стал казаком – умри как казак!

Казаки всегда были глубоко верующими людьми. Иначе и быть не могло: проводя большую часть жизни в боях и походах, на краю жизни и смерти, казаки острее ощущают временность бытия и понимают, что только с Богом – вечность, и просили у Него защиты и победы. Верная поговорка: “В бою атеистов не бывает”.

Без своего храма, без своего священника, которому казаки исповедуются, у которого причащаются, у которого венчаются и крестят детей, который отпевает их, провожая в последний путь, – казачья станица (самоорганизация) не состоится. В общем храме люди ищут, прежде всего, единения (ведь молиться можно и дома, в одиночестве). Без общего храма казак, даже чувствующий себя в душе христианином, неизбежно становится отщепенцем, даже если он и будет придерживаться в жизни общих православных канонов.

Казаки надеются не на косную, а преобразованную и одухотворённую церковь. Кому вообще нужно лубочное гламурное православие, из которого выхолощено реальное содержание, а оставлена только нарядная позолоченная оболочка? В кризисных ситуациях именно церковь должна стоять очень высоко в нравственном отношении, чтобы оставаться высшим авторитетом в обществе. Церкви ещё предстоит получить доверие казаков. Живая земная церковь должна быть церковью воинствующей, бескомпромиссной, не терпящей ничего, что идёт вразрез с Божьими заповедями.

В связи с этим – ещё об одном аспекте современного расказачивания. Краеугольный камень казачества – лозунг “Казак без веры православной – не казак”. Это положение отражается во всех уставных документах казачьих объединений. Однако работники российской прокуратуры вдруг объявили, что данное положение является дискриминационным и даже экстремистским. Так, прокуратура Пятигорска, Кисловодска, Георгиевского, Нефтекумского, Левокумского и других районов Ставропольского края сочла “экстремизмом” те уставные положения, из которых следует, что все члены казачьих обществ должны быть православного вероисповедания. Аналогичная информация прошла по казачьим организациям в Калужской области. По мнению работников прокуратуры, требование обязательного православия для членов казачьих общественных организаций нарушает федеральный закон “О противодействии экстремистской деятельности”. Синодальный комитет РПЦ по взаимодействию с казачеством был вынужден заявить решительный протест на эти кощунственные действия государственного ведомства.

Из истории мы знаем, что слабые ростки апостольского христианства уничтожались в Приазовье и Причерноморье нашествием гуннов и притеснением хазар. Теперь нападки “прокурорской нечисти” на казачье православие, и её попытки опорочить казаков под предлогом “экстремизма”, направлены на уничтожение национального самосознания казаков. О чём это говорит? О том, что нынешняя российская власть не адекватна.

В постиндустриальную эпоху для полноценной жизни любого народа необходима эффективная система образования. Сделать жажду знаний настоятельной потребностью человека на протяжении всего его жизненного пути – абсолютно необходимое условие для дальнейшего развития цивилизации. Именно община, как национально-культурное объединение, должна играть ведущую роль в воспитании и образовании подрастающего поколения. В казачьей общине образовательные учреждения должны содержаться за счёт взносов и пожертвований самих станичников, то есть тех, кто больше всего заинтересован в будущем своих детей.

Нужно очень не любить своих детей, чтобы отдавать их в безликую государственную школу, а тем более в государственный детский садик. Казакам нужно не ждать разрешения властей, а самим открывать школы и детские сады для своих детей. И нужно быть готовым к тому, что в одних станичных школах будут преподавать закон Божий, а в других школьники будут ходить строем под пионерский барабан. Что ж, как говориться: вольному – воля, а рабство – рабу.

Необходимость и важность общинных дошкольных учреждений вовсе не в том, чтобы женщина-мать имела бы возможность работать вне дома. В детском саду, играя и общаясь со своими сверстниками, ребёнок приобретает и развивает те важные качества, которые будут определять его жизнь в дальнейшем – лидерство, предприимчивость, умение добиваться цели, способность к компромиссам. Эти основы характера закладываются именно в самом раннем детстве. Одно лишь изолированное семейное воспитание ребёнка не даёт такой возможности.

Конечно, ни одна даже самая богатая станица не сможет создать на свои средства университет или институт. Такое под силу лишь ассоциации казачьих общин, которые смогут решать проблемы профессиональной подготовки подрастающего поколения в тех областях, как того пожелают станичники. Всё это должно реализовываться на общинные средства, то есть на добровольные взносы и пожертвования в общинный бюджет и бюджет ассоциаций.

Казачья община (станица) призвана развивать свою национальную культуру. Стержнем культурной консолидации становятся издаваемые общиной и ассоциацией общин газеты, журналы, свои каналы радио и телевидения, свои сайты и интернет-блоги. Гордостью общины становится её самодеятельный ансамбль. В этом заключается защита людей от государственного информационного насилия – безликого и даже враждебного казачьей культуре. Государство насильно кормит людей специальной пропагандистской “информацией”, чтобы манипулировать их сознанием.

Казачья станица создаёт реальные предпосылки для формирования артельного труда. Добровольная трудовая артель, как “народное предприятие”, отличается от обычного предприятия тем, что в артели нет найма. Полученный доход распределяется среди членов артели в зависимости от “коэффициента трудового участия” (трудодня) и стажа работы в артели. В артели нет “эксплуататора” – ни частника, ни государства, что соответствует древним заветам Игната Некрасова: «Казак казака не нанимает и денег не платит». В артели укрепляется главный нравственный идеал казачества: достойная жизнь как результат усердного свободного труда.

Казак может быть миролюбивым, но казак не должен быть трусливым и безразличным. Племя небоеспособных мужчин – умирающее племя. Казак, который не способен дать отпор наглецу, достоин презрения. Ведь 99% хамства происходит от уверенности, что оно пройдёт безнаказанно.

Чувство собственного достоинства рождается от защищенности. Не всем по средствам иметь собственного адвоката, но иметь станичного адвоката – вполне реально. Чувство защищённости тесно связано с возможностью владения оружием. Оружие (как и материальный достаток) – необходимый атрибут свободного человека. С древности известно, что безоружный человек бесправен, а, значит, бесчестен. В своё время лишь аристократы имели право носить шпагу, а казачье сословие было постоянно при оружии даже в мирное время. Только ряженые казаки да фальшивые дворяне могут ходить без оружия.

Организационной основой казачьей станицы является казачий курень, который в свою очередь объединяет несколько семей (не менее 3-х, не более 30-ти). Оптимальное число – 10 – 12 семей, и обычно казачий курень называют “десяткой”. В отличие от казачьей станицы, которая в своей деятельности как общественное объединение должна быть юридическим лицом, курень – добровольное неформальное объединение казачьих семей.

Основой формирования казачьего куреня являются родственники, свойственники и крёстные родители. Крёстные родители – это не только хорошие друзья и уважаемые знакомые. Это люди, на которых всегда можно положиться, это те люди, которым в кризисных ситуациях можно доверить воспитание ребёнка, которые будут для него хорошим примером и опорой.

Традиция крестить детей неверующих кровных родителей с участием «крёстных отцов и матерей» восходит к раннему христианству. У каждого новорожденного казака должны быть крёстный отец и крёстная мать. Существует традиция: в качестве крёстных к своему первенцу родители приглашают тех, кто был “дружками” (шафером и шаферкой) на их свадьбе.

Да и потом крёстным будет приятно вести своих выросших подопечных под венец.

Совершенно правы те священники, которые строго подходят к отбору крёстных родителей, требуя предварительной встречи с ними. Ведь не каждому можно доверить духовное напутствие и воспитание ребёнка. Ответственный священник сразу же распознает такого и откажет ему в праве быть крёстным.

Раньше у казаков при явном дефиците священнослужителей их обязанности выполняли “уставщики” – те же казаки из тех, кто лучше знает молитвы и обряды. Обычно уставщиком выбирали хорошего хозяина, примерного семьянина, вырастившего собственных детей (у казаков-некрасовцев уставщиком не мог быть казак моложе 50 лет). После жестокой битвы, поразив врага и выжив, казаки исповедовались уставщикам и в молитвах давали обет «помолитца Киевским и Соловецким чудотворцам и оброк с души грешной свесть». В казачьем курене нужен свой уставщик для связи со станичным священником.

Курень из своего мужского состава выбирает куренного атамана – лучшего казака среди равных, наиболее энергичного и здравомыслящего. Куренной атаман подбирает себе в помощники “есаульца” из числе крепких казаков, который затем войдёт в станичный отряд по поддержанию порядка и обеспечению безопасности.

В курене выбирают “старика” из числа авторитетных казаков. Внутри своего куреня “старик” – справедливый судья, улаживающий возникающие в курене противоречия между семьями. “Старик” подбирает себе “товарища” среди членов куреня, и они потом представляют интересы куреня в станичном Совете старейшин.

Соборно выбирают в курене “мамуку” – наиболее авторитетную казачку, которая будет представлять курень в Женском совете казачьей станицы.

Казачья станица может что-то сделать реальное только тогда, если объединяет несколько сотен семей. Главная забота куренного атамана – определить в какую казачью станицу войдёт курень и получить этому решению одобрение всех семей. “Малая станица” (“хутор” или “сотня”) объединяет порядка 10-ти куреней (не менее 3-х, не более 30-ти). “Большая станица” (“тысяча” или “тьма”) объединяет порядка десяти хуторов.

При общинной демократии ненадёжные прямые выборы при всеобщем голосовании следует заменить многоступенчатыми. Люди всякий раз должны голосовать только за хорошо известных лиц. В курене, объединяющем с десяток семей, выбирают куренного атамана и “старика”. Хуторного атамана выбирают исключительно из числа атаманов куреней, входящих в хутор, не допуская в кандидаты других лиц. Аналогично из своего числа хуторные атаманы сами выбирают станичного атамана. Сколько проблем сразу снимается! Нарушения при голосовании полностью исключены, затраты на выборы – минимальные.

При формировании принципов общинной демократии следует думать не только о выборах атаманов и старейшин, но и о действенной системе отзыва тех, кто не оправдал доверия. Ошиблись в выборе – бывает! Но быстро собрались и отозвали. Такая обратная связь быстрая, надёжная и эффективная, и каждый выбранный атаман, прежде чем принять какое-либо решение, должен крепко подумать и посоветоваться “с народом”. Ведь в случае конфликта его могут и отозвать, лишив полномочий. В этом отношении общинная демократия – весьма оперативный механизм.

А нужны ли при развитии общинной демократии политические партии? Нужны, но не в качестве основы полностью дискредитировавшей себя партийно-парламентской системы. Политические партии в России (и не только в России) или ангажируются на средства крупного капитала для достижения олигархических целей, или чиновничество создаёт свои “партии власти”, прикрывая их политическую суть словесной “дымовой завесой” заботы о “народе”. Политические партии нужны обществу, но лишь в виде интеллектуальных клубов, членство в которых не более, чем “лейбл” мировоззренческих взглядов, сходного со значком об университетском образовании.

Казачьи станицы могут формироваться во всех субъектах федерации России, создавая свои негосударственные школы, детские сады, свои средства информации, объединяясь вокруг православных храмов. Вместе с казачьими станицами там формируются и другие национально-культурные общины и их ассоциации – славянские, татарские, чеченские, еврейские со своими школами, храмами и средствами информации. В таком виде национально-культурные общины накладываются на действующую государственную административную систему в виде некой сетевой структуры. Наличие сети разнообразных общин устраняет безликую гражданственность (“мы – россияне”) и укрепляет национально-культурную солидарность общества: мы – казаки, мы – великоросы, мы - поморы, мы – татары, мы – сибиряки, мы – якуты и так далее. Соответственно формируется узлы конфессионально-мировоззренческой солидарности общества: мы – православные христиане, мы – мусульмане (одни сунниты, другие – шииты), мы буддисты, а мы – атеисты.

При дальнейшем развитии общинно-ассоциативной самоорганизации общества в отдельных субъектах федерации станет возможным реальное казачье территориальное самоуправление. При массовом объединении казачьих семей в станицы реальным станет (не на бумаге) реализация идеи казачьего общинного землепользования, экологической защиты территории и водоёмов, создание трудовых артелей.

Это не есть реализация идеи создания в России (или на Украине) новой независимой “Казакии”, о чём пекутся радикально настроенные активисты казачьего движения. Их идея создания территории независимой “Казакии” только дискредитирует процесс возрождения казачества, уводит его в дебри постоянных конфликтных ситуаций. Неразрешимый вопрос в утопической “Казакии”: что будут делать казаки с “иногородними”, проживающими в их “Казакии”? Даже раньше (к 1917 году) “иногородние” уже составляли большинство населения на землях Казачьего Присуда, Даже на Дону они составляли около 60% населения области. А сейчас казачий этнос там вообще составляет лишь незначительный процент. Следует подчеркнуть, что при развития общинно-ассоциативной самоорганизации казачьего этноса, “Казакия” будет везде, где живут казачьи семьи, инициативно объединившиеся в куреня и станицы, где есть реальная казачья власть на местах.

Е.В. Косов, профессор, писатель,
автор книг «Казачья воля» (2011 г.), «Быть русским. Русский национализм – разговор о главном» (2005 г.), «Национальные интересы и либеральные ценности» (2015 г.).
Казачья община в Серебряниках (Москва)