|
Албазин.
|
|
| Игнатий | Дата: Среда, 07.09.2016, 14:10 | Сообщение # 46 |
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Нет прямых данных – откуда и когда появился в Усть-Илимском остроге во второй половине 50-х годов 17-го века иеромонах Гермоген. Но то, что ему Промыслом Божиим была предназначена, еще задолго до прибытия туда, великая миссия быть просветителем Даурии, сомнений нет. Об этом можно судить и по свершившимся итогам его подвижнической жизни, и по многим косвенным обстоятельствам, которые упорно обращают взоры исследователя в средоточие бурного водоворота «житейского (политического, социального, культурного…) моря» нашего Отечества середины 17-го века. Петровская эпоха, восхваляемая всеми, видимым образом только указует на учащенное сердцебиение русской истории, в предверии великих процессов, преобразовавших Святую Русь в Российскую Самодержавную Империю. Но «адреналин», необходимый для этого, вырабатывался десятками лет ранее, образно говоря.
Чувствуется, что именно оттуда занесла «волна» великого труженика, обладающего великими талантами, жертвенно обращенными им на служение Отечеству, сначала в Приленье, а затем и на самую передовую – в таинственную Даурию. Можно только предполагать, пользуясь косвенными данными, откуда затянул его этот водоворот истории, но невозможно не почувствовать интуитивно того, что старец Гермоген соприкасался в молодые годы с источником того «бурления», духовного, человеческого, житейского…
Прежде всего – это великая «двоица» - молодой Царь Алексей Михайлович и великий утверждающий Русь на ее путях столп, за который стали держаться и сам Царь, и все движение истории Российской, устремленные в этот водоворот – Патриарх Никон.
Пока нет прямых данных, что молодой иеромонах Гермоген расправил крылья, вылетев из Никонова гнезда. Но о многих ли лицах может сейчас рассказать историческая наука, о тех, кто окружал Патриарха Никона, преданно поддерживал его, благословляющие Россию святительские руки? Тех, кого он взращивал на духовной ниве, как помощников и исполнителей его святейшей воли, кому он доверил большее, кому меньшее из «талантов», которые нужно было преумножить во славу Матушки Церкви и святого Отечества? Кто смог оправдать его доверие, а кто нет, подобно Патриарху Иоакиму, ставшему даже гонителем его? Мало таких людей, о которых можно рассказать, назвать по имени.
Со второй половины 40-х годов, в 50-е годы 17-го столетия множество людей не только с юго-западной Руси (Украины, Белоруссии), находящиеся под властью Великого Литовского княжества, Речи Посполитой, но и из других европейских стран стали переселяться в Московию. Причины этому были разные, но в основном – это политические потрясения, войны, антишляхетские восстания. Московское правительство, Патриарх Никон активно привлекали к переселению образованных людей, военных, специалистов, мастеров, культурных деятелей, духовных лиц, переселялись целыми монастырями. И из этой людской массы Патриарх Никон приближал к себе, обучал и направлял способную молодежь, которой предстояло стать помощниками ему по всем направлениях общественной жизни.
Нужда в людях была большая. Масштабы этой нужды определялись не только проводимыми преобразованиями, реформами и прочими государственными делами, но и демографической катастрофой, вызванной многолетней эпидемией чумы. Только в Москве в 1653-м году умерло от нее более 80% жителей – порядка 150 тысяч человек. Смерть косила всех, независимо от положения в обществе.
Добрым примером преданного Патриарху Никону окружения служат его приближенные, подвизавшиеся в любимом детище Святейшего – Воскресенском монастыре на Истре «Новый Иерусалим». Приведу двух из них.
Герман (ум. в 1682 г.) – архимандрит Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, представитель поэтической школы, сложившейся в монастыре в XVII в. Жил в обители с юных лет, был любимым учеником, пострижеником и келейником патриарха Никона. В 1681 году архимандрит Герман принял тело усопшего Патриарха Никона и участвовал в отпевании его.
Архимандрит Воскресенского монастыря Никонор, был также пострижеником самого Патриарха Никона. По предположению архимандрита Леонида, автора «Исторического описания Воскресенского монастыря», он, как и архимандрит Герман, происходил из западнорусского края, был из числа тех литовских юноше й, привезенных Царем Алексеем Михайловичем из польского похода по просьбе Патриарха Никона, которых он воспитал при себе и сделал чтецами и певцами.
Молодой человек в возрасте от 25 до 30 лет, ставшим вскоре иеромонахом Гермогеном, видимо, подобными же путями, на рубеже 40-х и 50-х годов оказался рядом с будущим Патриархом Никоном…
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Воскресенье, 11.09.2016, 12:22 | Сообщение # 47 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Возможно, что и Великий Новгород дал России великого подвижника на Дальневосточных рубежах. В 1649-1652гг. Митрополитом Новгородским и Великолуцким был будущий Патриарх Никон, где они и могли сблизиться.
Что же дает повод предположить, что старец Гермоген родился в первой половине 20-х годов 17-го века? Рассмотрим несколько обстоятельств.
По-видимому, принятие им монашества и священства по времени недалеко отстоят друг от друга. В пользу этого говорит то, что в то времядуховные власти придерживались канонического ограничения возраста рукоположения во священнический сан – не ранее 30-ти лет. Хотя были исключения, возможно и не единичные. Сам Патриарх Никон принял священнический сан в двадцатилетнем возрасте.
Во-вторых, имя Гермоген дано было ему при постриге , видимо, благодаря новой волне почитания святителя Смутного времени Патриарха Гермогена, инициатором которого стал будущий Патриарх Никон, тогда еще митрополит Новгородский. В 1652-м году останки Патриарха Гермогена были перенесены из подземелья Чудовой обители в Успенский собор Московского Кремля. Уже тогда дело шло к его прославлению в лике святых. Сам Царь Алексей Михайлович считал Гермогена «новым исповедником и блаженным». Имя его попало в некоторые месяцесловы и святцы.
Интерес к Приамурью возникает в Москве благодаря событиям на Амуре, связанным с именем Е. Хабарова, его Отпискам. В 1654-1657 годах впервые вы истории в Пекине с посольскими полномочиями находились Московские посланники под руководством Ф. Байкова. Сам Е. Хабаров появился в Москве осенью 1654 года, к нему был проявлен большой интерес. Русское правительство под впечатлением рассказов Е. П. Хабарова, решило создать в Приамурье воеводство, центром которого сделать острог Албазин или какой-либо другой, «где б не чаять приходу воинских богдойских людей». В 1655 году Приамурский вопрос стал одним из приоритетных.
О будущем духовном просвещении русского Приамурья думал Патриарх Никон. Кому доверить осуществление духовной миссии на осваиваемых казаками землях. Такой человек должен быть в зрелом возрасте, достаточно опытным в духовных и житейских делах, образованным, способным повлиять на казацкую среду, найти общий язык с ними, стать духоносным авторитетом. А главное, чтобы был преданным исполнителем Патриаршей воли. Такой человек, которому доверил Патриарх Никон это дело, мог находиться только в близком его окружении.
Всеми этими качествами обладал иеромонах Гермоген. Знал видимо он хорошо и военное дело. Воевода Алексей Толбузин впоследствии часто с ним советовался, доверял писать Отписки Царю, где старец подробно, со знанием дела описывал ход военных событий.
В Челобитной Царю Феодору Алексеевичу, написанной старцем в 1681-м году, он назвал себя черным попом «Гермогенищем». По видимому, он так себя представил, имея в виду свой преклонный возраст – около 60-ти лет. Старше он не был, иначе не мог бы вести активный образ деятельности своей, которая не ослабела и к середине 80-х годов, во время первой осады Албазинского острога в 1685-м году.
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Понедельник, 19.09.2016, 12:37 | Сообщение # 48 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Что же происходило в Москве и Московии на протяжении 1654-1655 годов? Война с Польшей, успешная на первых порах, а также эпидемия чумы во многом изменило размеренную до этого жизнь страны. Юный Царь Алексей Михайлович вместе с Царским полком в этот период почти год проводит в зоне боевых действий. Вся тяжесть внутригосударственной ноши ложится на плечи Великого Государя Патриарха Никона.
Сам Царь считает своего духовника и молитвенника за Державу Русскую спасителем Царской Семьи и усмирителем морового поветрия, потери от которого оказались весьма значительными. Полномочия Патриарху Никону даны почти наравне с царскими. Кто же рядом с ним, кто разделяет его великую ношу государственника? Наряду с духовными лицами здесь и «патриаршие бояре», « патриаршие служилые люди»…
В среде наиболее приближенных уже несколько лет иеромонах Гермоген. Заботы о «западной и восточной украинах» - одни из приоритетных на тот момент. В конце 1654-го года в Москве появляется герой освоения Приамурья, но в то же время находящийся в большой опале Ерофей Хабаров.
Возникает вопрос: почему в исторических исследованиях, посвященных освоению Приленью, Забайкалью и Приамурью, почти не появляется имя Патриарха Никона, хотя духовное и политическое влияние его на ход тех событий огромно. Объяснения этому противоречивому факту есть, и связаны они, видимо, с личностью патриарха. Можно провести для пояснения этого утверждения историческую параллель с последним Императором Российским святым Царем Николаем 2-м, имя которого либо обливается до сих пор откровенной ложью, либо предается замалчиванию в угоду идеологии.
Также замалчивается многое, связанное и с иеромонахом Гермогеном, и вообще с церковью в истории Приамурья. К примеру, возьмем Отписку албазинского воеводы Алексия Толбузина о начале второй осады маньчжурскими отрядами острога.
Он пишет: « В нынешнем во 194 году, июля в 7 день, пришли под Албазинск неприятелские Богдойские воинские многие люди в болшом собранье, на бусах и горою конми, с огненным городовым приступным боем и с пушки; и июля, господине, с 7 числа да июля ж по 12 число неприятелские Богдойские люди обошли Албазинск город бусами вверх по зарешную сторону протокою, и стоят по верхную сторону города под монастырем и ниже монастыря к Албазинску, по обе стороны Амура реки».
В книге Е. Л. Беспрозванных «Приамурье в системе русско-китайских отношений», изданной в 1986 году об этом эпизоде сообщается так: «Китайские де люди Албазинской обошли бусами вверх по заречной стороне, протокою, и стоят выше города, а конница де обошла горою. И стоят круг Албазина и ис пушек де по Албазину бьют непрестанно». О старце Гермогене и монастыре в данной работе не сказано ни слова, как будто его и не было, о церковном – минимально.
По поводу Ерофея Хабарова. Дворянин Дмитрий Зиновьев привез его в Москву 12 декабря 1654 года. Начались разбирательства в Сибирском Приказе. Неоднократно он писал на имя Царя Алексея Михайловича жалобы и прошения: «А ныне я на Москве от Дмитрия Зиновьева изувечен и меж двор скитаюся и за бедностью голодом помираю». Как выше было уже сказано, в отсутствии Царя все дела разбирал, по Сибирскому приказу тоже, Государь Патриарх Никон. Ему во многом обязан незадачливый первопроходец всеми благами, которые выпали ему вместо жестокого наказания, первоначально ожидаемым. На последнем этапе пути в Москву Хабарова везли под конвоем и даже надели на него "смыки" (род кандалов).
В итоге, за многолетнюю службу Ерофей Павлович был повышен в чине и получил звание сына боярского по Илимскому списку. Дети боярские в XVII веке представляли собой привилегированный слой служилых людей в сибирских городах. Они выполняли наиболее ответственные поручения и получали денежный, хлебный и соляной оклады в размере, значительно превышающем оклады рядовых казаков, десятников, пятидесятников и сотников.
Сам Патриарх Никон, отойдя в 1658 году от активного влияния на духовные и государственные дела, подвергся оклеветаниям и гонениям. Взять хотя бы старообрядческий раскол. Церковная реформа началась на Руси еще задолго до его патриаршества, и оформилась в рамках раскола уже гораздо позднее.
Как утверждает Д.Ф.Полознев в «Церковная реформа после патриарха Никона: соборы 1667-1682 гг.»: «Главным в идейной программе и политической практике Никона было укрепление власти церкви как таковой и особенно ее предстоятеля – патриарха, а вовсе не обрядовая реформа, как это принято считать в контексте конфессионального конфликта». И далее: «Алексей Михайлович не раз прилагал усилия к примирению идеологов раннего старообрядчества с официальной церковью, то приближая их ко двору, то наказывая ссылкой, но отнюдь не прибегая к расправам, как это произошло позднее. Патриарх Никон в свою очередь охладел к собственно обрядовым преобразованиям, вызвавшим столь неожиданно сильный протест. Его гораздо больше занимали проблемы отношений со светской властью и вопрос о вселенском значении русского православия».
Правящая элита не желала видеть в Патриархе сильного государственника, быстро восстановив Царя против него. Последующие Патриархи, особенно Патриарх Иоаким (1674-1690 гг. патриаршества), предположим, просто боялись сильной личности Патриарха Никона, предпочитая держать его, как льва в клетке, а заодно и, как «козла отпущения», на которого даже до сего времени сваливается весь негатив…
А отсюда и вывод: чтобы ложь жила, надо закрыть глаза на правду о Патриархе Никоне, спрятать ее подальше…
|
| |
| |
| Болтенко_Анатолий | Дата: Вторник, 20.09.2016, 21:33 | Сообщение # 49 |
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 2867
Награды: 12
Репутация: 6
Статус: Оффлайн
| 
Албазинский нательный крест.
Печать Албазинского острога.
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Четверг, 22.09.2016, 08:15 | Сообщение # 50 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Сафронов Ф. Ерофей Хабаров. - Хабаровск, 1983г.
«В стольный город Москву прибыли 12 декабря 1654 года. Ерофей Хабаров был доставлен в Сибирский приказ - высший правительственный орган, ведавший делами Сибири. Там же Зиновьев отчитался о своей поездке перед боярином и князем Алексеем Никитичем Трубецким и дьяком Григорием Протопоповым, доложил о присоединении Приамурья к России, рассказал о делах даурских и, сгущая краски, в темном свете представил результаты деятельности Хабарова на Амуре.
Однако Ерофей Хабаров был не из тех, кто мог бы довольствоваться бессильными стенаниями в ответ на черную кривду. Он подал встречную жалобу на самого Зиновьева, обвинив его в самоуправстве, грабеже и вымогательствах, и предъявил властям опись своих вещей, отобранных у него Зиновьевым. Так началась тяжба, и Сибирский приказ приступил к разбору дела.
Тем временем Ерофей Хабаров, по его словам, жил в нужде и бедности… К счастью, Сибирский приказ довольно быстро разобрался в существе дела и объявил тяжущимся сторонам свою волю. По приговору, вынесенному 12 июня 1655 года и объявленному 13 числа того же месяца, Дмитрию Зиновьеву надлежало возвратить Ерофею Хабарову отнятое имущество. Дмитрий Зиновьев, гласил указ, за непомерное самоуправство заслуживает жестокого наказания, но освобождается от него по указанию самого царя…
В июне 1655 года Ерофей Павлович обратился к царю Алексею Михайловичу с обширной челобитной. Перечислив все свои службы на Лене и Амуре, а также перенесенные им тяготы и лишения, Хабаров особо подчеркивал, что ясак, собранный им в Даурской, Дючерской, Ачанской и Гиляцкой землях, равно как и аманаты, доставлен государю в Москву. Челобитная заканчивалась такими словами: "Милосердый государь царь и великий князь Алексей Михайлович, пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, за мои службишка поверстать, в какой чин я, холоп твой, пригожуся; и службам моим под сею челобитною роспись и за подъем... и за хлеб вели, государь, из своей государеве казны денег дать, что ты, государь, укажешь, чтоб мне, бедному и изувеченному, за бедностью ныне на Москве голодом не помереть и вконец не погинуть. Царь государь, смилуйся, пожалуй"…
"Царь-государь" уважил просьбу старого землепроходца лишь частично: денежного жалованья ему дано не было, но за многолетнюю службу Ерофей Павлович был повышен в чине и получил звание сына боярского по Илимскому списку.
Вместе с тем правительство, очевидно, приняло во внимание челобитную недовольных Хабаровым участников амурского похода, а также огромную по тем временам сумму сделанных- им долгов, и распорядилось впредь не допускать его на Амур. Грамоты с соответствующими указаниями ушли в сибирские города.
Ерофей Павлович Хабаров должен был возвратиться на Лену, в Илимский уезд, и работать там в качестве приказчика приленских крестьянских деревень, раскинувшихся от устья Куты до Чечуя…
Попутно отметим, что привезенные в Москву "для роспросу даурские и дючерские и гиляцкие люди Анай с товарищи", 7 человек, "да женка и девка" в Москве были приняты хорошо, "царским жалованьем пожалованы" и отпущены в свои земли с енисейским служилым человеком Константином Ивановым, одним из "супротивников" Хабарова, и амурским казаком Гаврилой Шипуновым…».
Так описывает Ф. Сафронов злоключения Е. Хабарова в Москве.
Попробуем как-то учесть влияние на описываемые события Святейшего Патриарха Никона, который по утверждению ранее уже цитируемого Д.Ф.Полознева в его работе «Церковная реформа после патриарха Никона: соборы 1667-1682 гг.»: «В период участия царя в военных походах против Польши патриарх стал фактически правителем страны и активно участвовал в ведении всех вопросов внутренней и внешней политики. Его место в тогдашней системе власти и деятельное участие в государственных делах дали основание М.В.Зызыкину утверждать, что Никон фактически реализовал на практике исповедуемую им идею православной симфонии: соправления премудрой двоицы – царя и патриаха. А Н.Ф.Каптерев, напротив, полагал, что в деятельности патриарха отчетливо и последовательно проявилось его представление о превосходстве духовной власти над светской».
Заслуги Е.Хабарова не могли обелить его злостных преступлений, в которых обвинял его Д. Зиновьев, привезший в доказательство обвинительную челобитную казаков, оставшихся на Амуре, с представителями от них и обвинителями от даурского и прочего местного населения. К тому же на Е.Хабарове числился огромный долг государевой казне.
Ведавшие Сибирским приказом князь А.Н.Трубецкой и дьяк Г.Протопопов скорее склонны были засудить какого-то там безвестного бродягу с дальних восточных окраин, обличаемого человеком, принадлежавшим к высшим иерархическим кругам государственной власти, предоставившим неопровержимые доказательства, чем полностью оправдать.
Единственным человеком, способным изменить ход событий на противоположный, был патриарх Никон, в поле зрения и интересов которого значились события в далеком Приамурье, на новых землях Российских. Крутой поворот обвинительного дела достиг совершенно обратного результата от предполагаемого первоначально. Даже те обвинители, «которые в Москве были приняты хорошо, "царским жалованьем пожалованы"», вдруг изменили свои показания, обличая уже самого Д.Зиновьева. Незадачливый дворянин возопил в сердцах, возможно и во все горло, к самому Царю, указ которого только и смог освободить от «жестокого наказания» самоуверенного обличителя.
Е.Хабаров нужен был патриарху Никону для его планов действий на востоке. Желанием укротить его буйный, авантюристический нрав, подчинить себе и тем людям, которым должны были понадобиться услуги Е.Хабарова, по-видимому, и были вызваны те ограничения, которые приписывались ему на ближайшее будущее. В частности, запрет возвращаться в Приамурье, куда новоиспеченный сын боярский всем сердцем и душою был устремлен.
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Пятница, 23.09.2016, 13:51 | Сообщение # 51 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Возвращаясь к Патриарху Никону. Не учитывая реального участия Святейшего в деле освоения Сибири и Дальнего Востока, очень затруднительно будет ответить на многие вопросы, стоящие перед современным исследователем старины, в том числе и по отношению к судьбе старца Гермогена и ко всему происходящему в Приамурье в момент освоения его русскими.
Есть такое понятие, как «дух времени». В середине 17-го столетия этот дух на Руси определялся влиянием Патриарха Никона. Многие обстоятельства тех событий остаются загадочными, не смотря на вековые попытки историков проникнуть научным взором через завесу времени.
Для России эпоха Патриарха Никона длилась недолго, всего около 10 лет, если не учитывать ее отчетливых следов в дальнейшей истории нашего Отечества. Исходя из предположения того, что иеромонах Гермоген находился в ближайшем окружении Святейшего, был его воспитанником и верным последователем, определенно можно утверждать, что вся деятельность и вся жизнь его в Сибири и в Приамурье была направлена в русле сохранения «духа времени Патриарха Никона», вдали от Москвы, отвернувшейся от Святейшего. Он следовал ему, не смотря на все препятствия, жил им, как мог одухотворял и все окружающее, смиренно претерпевая гонения за это.
А.П.Богданов «Русские Патриархи» о Патриархе Никоне:
«Без его совета царь не предпринимал ни одного важного шага, богдан Хмельницкий был именно ему более всех благодарен за вооружение россиян на помощь Украине. На Земском соборе 1653 г. Патриарх настаивал на принятие Украины в Российское подданство и объявлении войны Речи Посполитой за православную веру христианскую….
По патриаршему совету Алексей Михайлович сам возглавил российскую армию, которая во многом благодаря этому успешно продвигалась на запад; Никон споспешествовал и вступлению России в войну со Швецией. Обеспечение военных действий патриарх считал столь же своим, сколь и царским делом. Из своих средств он жертвовал на армию немалые суммы, с монастырей и архиереев собирал для войска хлеб и подводы, организовывал производство пищалей, боевых топоров и бердышей, снаряжал воинов, отправляя их на важнейшие театры боевых действий.
Непосредственно участвовал патриарх в опаределении главных направлений русско-украинских войск. Он советовал государю сосредоточить силы на минском и виленском направлениях, развивать наступление на Варшаву и Краков, направить экспедиционный корпус на Стокгольм. Никон подталкивал полководцев к активным военным действиям, вел переписку с воеводами, слушавшимися его не меньше, чем самого царя. «Никон, Божиею милостию великий господин и государь», - писал он к иноземным владыкам и духовным лицам, обеспечивая международные интересы России.
В те годы, когда царь Алексей Михайлович отлучался из Москвы в действующую армию, патриарх реально заменял его на посту главы государства. Он требовал к докладу бояр и приказных дьяков, лично вникал в делопроизводство центральных учреждений и посылал в них указы, вершил суд и расправу. Никон был главным хранителем царской семьи, которую дважды спас от гибели во время страшных эпидемий, охвативших Москву и многие другие города страны…
Одержав обещанные Никоном победы над польско-литовскими и шведскими войсками, взяв множество городов, несказанно радуясь нечаянному уже спасению своей семьи от эпидемии, уничтожившей почти все население Москвы, царь Алексей Михайлович слезно благодарил Бога и воздавал патриарху великой любовью, почитая Никона как ангела Божия и хранителя его дома. Самодержец видел в патриархе как бы второе «я», второго великого государя, надежного соправителя.
Никон с полным правом заявлял в предисловии к «Служебнику» 1655 года, что Бог даровал России два великих дара – царя и патриарха, которыми строится Церковь и государство: «Следует всем православным народам восхвалить и прославить Бога, яко избрал в начальство и помощь людям сию премудрую двоицу: великого государя царя Алексея Михайловича и великого государя святейшего Никона Патриарха, которые праведно преданные им грады украшают и суд праведный творят, всем сущим под ними так же творить повелевая»…
Перед новыми огромными каменными палатами воздвигнутого Никоном патриаршего дворца с утра было многолюдно… Иноземные духовные лица тем временем проходили мимо ожидавших бояр и думных дворян, неторопливо беседовали с Никоном и выходили от него, видя все те же сосредоточенные на предстоящем деле лица… Никон садился в кресло и благословлял пришедшего, который вновь кланялся до земли. Стоя перед патриархом, бояре имевшие право сидеть даже в присутствии царя, докладывали ему все текущие дела и получали от Никона необходимые распоряжения. По окончании приема духовный владыка вновь обращался к иконам и читал молитву, затем благословлял и отпускал посетителя. Даже тогда, когда царь уезжал из Москвы и оставлял вместо себя боярина-наместника, наблюдателем над всеми делами был Никон; ни одно важное или незначительное дело Боярской думы не решалось иначе, как с его совета после доклада приказного судьи или дьяка, дожидавшихся этой возможности каждое утро…
Круто установил Никон свою власть среди архиереев Русской церкви. Он добился, чтобы практически все высшие иерархи были его ставленниками, но обращался с ними крайне сурово, не как с братией, но как со своими холопами… «Отец отцов», «крайний святитель» вводил систему жесткого подчинения, ибо не доверял способностям и честности своих ставленников. Российские архиереи, считал он, были виновны в тяжком положении Церкви, до вмешательства Никона низкопоклонно прислуживавшей властям. Нет, думал патриарх, иерархи должны единодушно слушаться и беспрекословно немедленно повиноваться только высшей духовной власти… Лишь боясь патриарха более всего, архиереи будут блюсти свое священническое достоинство, не кланяясь и не ища чести у царя и князей».
Не искал «чести у царя и князей», поднимая духовную целину на окраинных землях Московии и старец Гермоген…
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Воскресенье, 25.09.2016, 15:03 | Сообщение # 52 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Оттолкнувшись от событий 1655 года, перенесемся в 1658 год, от одних знаковых событий к другим, а потом попытаемся отметить, своего рода, «верстовыми столбами» исторический путь, который приводит от древней Москвы до мало кому в то время известного места, только что заселенного казаками, на далекой реке Лене.
Известно, что Ерофей Хабаров, вскоре после своего прибытия к месту своего назначения, поставил большой деревянный крест (Поклонный) на месте, где через несколько лет был образован Усть-Киренский Свято-Троицкий монастырь. Освятил крест «черный поп» Илимской Спасской церкви Ермоген, ставший впоследствии устроителем вышеназванного монастыря. Произошло это событие не ранее 1658 года, так как первые сведения о появлении Е.Хабарова на Лене датируются 1657 годом, а по некоторым сведениям и годом позже.
Какие же обстоятельства задержали Е.Хабарова в Москве на довольно продолжительное время, после неожиданного назначения в Илимский уезд с большим повышением и хорошей перспективой? Вероятно, он нужен был чиновникам Сибирского приказа, как человек, хорошо владеющий информацией, касающейся далеких восточных окраин Российских. Он хорошо знал географию бассейна реки Лены на огромной площади, да и Амур с притоками «исколесил вдоль и поперек». А то, что интерес к нему был велик, говорит хотя бы то, что и в Москву он попал в русле этого интереса.
Дворянину Д. Зиновьеву было поручено подлинно «разведывать про Даурскую землю» и «про Китайское государство... сколь далече от Даурския земли и как к нему путь», «всю Даурскую землю досмотреть и ево, Хабарова, ведать», сказать даурским князцам «государево милостивое слово» и приготовить все необходимое для войска, которое предполагалось отправить в Даурию под начальством окольничего И. Лобанова-Ростовского. Но военные действия, вскоре начавшиеся против Речи Посполитой, не позволили сформировать трехтысячный корпус для отправки в Даурию.
В Даурии после ареста Е.Хабарова дела шли своим чередом. От имени Русского государства тамошними делами правил Онуфрий Степанов Кузнец, «государев приказной человек», возглавивший амурскую казачью флотилию. Из Сибирского приказа именно ему шли «наказные памяти» об управлении ясачным населением Приамурья. Однако Московское правительство сочло нужным образовать в Приамурье особый уезд и в июне 1654 года издало указ о направлении на воеводство «на Амур-реку» А.Ф. Пашкова, до этого являвшегося воеводой Енисейского уезда. Ему было поручено основать центр нового уезда в Албазине или другом месте, «где б не чаять приходу воинских богдойских людей».
При таких планах правительства, ну, просто вовремя оказался Е.Хабаров в столице: и в картах мастак, и в планах прекрасный советчик и в будущих делах на востоке – один из первых помощников. Только укротить и приручить надо было еще сурового предводителя амурских казаков. И на самом деле, после Москвы нрав его кардинально изменился. Вероятно, успел он побыть довольно длительное время и на своей родине – в Устьюжье, повидался с родными, порешал торговые и прочие свои дела.
А. Ф. Пашков, ознакомившись с положением дел на месте, в 1656 году заложил новый острог на реке Нерче (приток Шилки, которая сливаясь с Аргунью, образовывает Амур), названный Нерчинским. Этот острог стал центром Нерчинского уезда, в состав которого, кроме Прибайкалья и Забайкалья, вскоре вошло и все Приамурье.
Великого Государя Патриарха Никона, явно интересовала еще одна сторона этого большого дела на востоке – духовная. В то время им задумана была епархиальная реформа, которую поддержал Царь Алексей Михайлович. Одной из многих новых епархий, планируемых для открытия, была Даурская епархия. Ему нужны были свои посланцы в далекую Даурию, кого-то из них он мог планировать и готовить, уже и как будущего епископа.
Твердо обосноваться в Приамурье, как мы видим из решения воеводы А.Ф.Пашкова, не было возможности. Кроме бродячей флотилии Онуфрия Кузнеца, там не было ничего и никого. Временные остроги строились лишь с целью перезимовать или отбиться от назойливых недоброжелателей. Нужен был крепкий форпост на крайних, но уже освоенных, обустроенных восточных рубежах России.
Видимо из этих соображений временным пристанищем иеромонаха Гермогена стала Спасская Илимская церковь, с перспективой заложения в будущем такого монастыря-форпоста на месте слияния реки Киренги с Леной. Это место было очень удобным для последующего поэтапного проникновения в Забайкалье и Даурию. Явно расхваливал его и Е.Хабаров, который еще в 40-х годах, за несколько лет до своей амурской эпопеи начал его освоение.
Киренск был основан как небольшое поселение в 1630 г. казаками из отряда Василия Бугра. Место оказалось удачным. Здесь были построены зимовья для жилья, часовня, склады и лабазы. Через десять лет начала действовать первая в регионе соляная варни¬ца, построенная Е.Хабаровым, была распахана первая пашня, положившая начало земледельческому освоению Приленья.
Застраиваемый вначале как крепость — со стенами и башнями — по примеру первых западносибирских поселений, которым приходилось обороняться от степных кочевников, острог никогда не видел сраже¬ний. Наоборот, выгодная торговля притягивала к новому поселению коренные племена, занимавшиеся охотой.
Первое время поселение назы¬валось Никольский погост, в 1665 г. его переименовали в Усть-Киренск — по названию реки. Здесь организовали ярмарку и таможню. Начали развивать хлебо¬пашество и огородничество, кузнеч¬ное дело и судостроение.
Стратегическое месторасположение Киренска на Лене, ставшего плац¬дармом русского продвижения на восток, было использовано при под¬готовке ряда важнейших экспедиций, осуществлявшихся Хабаровым, Дежневым, братьями Лаптевыми, Чириковым и Берингом, другими первопроходцами и исследователями новых северных и восточных тер-риторий. Киренск был в то время последним опорным пунктом на пути в Забайкалье и Приамурье, в Якутию, на Камчатку и Чукотку, в Северную Америку.
Но 1658 год ознаменовался еще и двумя событиями, крайне неблагоприятно повлиявшими на будущее освоение Приамурья. Это уход Патриарха Никона из Москвы в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь, самоустранение от влияния на духовную и политическую жизнь России, с начавшимися гонениями на него и на его преданных приверженцев. Второе событие – разгром Амурской казачьей флотилии атамана Онуфрия-Кузнеца и окончание первого, доалбазинского периода освоения Приамурья…
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Вторник, 27.09.2016, 16:06 | Сообщение # 53 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Были ли посланцы Патриарха Никона в Даурии? И мог ли такую духовную миссию возглавить иеромонах Гермоген? По масштабности личности преподобного Гермогена в истории, обильности плодов его жизни и деятельности, по тому, что он оставил после себя, можно с уверенностью сказать – мог! Духовных лиц, как и старец оказавшихся на дальних восточных Российских рубежах в то время было немало, но такого яркого исторического следа из них никто не оставил.
«Патриарший посланник» должен был обладать определенными качествами. Как пишет А.П.Богданов в книге «Русские патриархи»: «Не только Никона, но и посланников его страшились больше, чем царских». Перед ним должны были быть четко поставленные цели, разработаны планы к их достижению и, конечно, с приложением всего необходимого, при скрупулезной, длительной подготовке.
По-видимому, такая миссия выдвинулась в Даурию в 1657 году. Возникает еще вопрос: могло ли такое явно массовое мероприятие остаться незаметным? Дело серьезное для государства. Кроме духовных лиц, монахов, с иеромонахом Гермогеном могли отправиться в дальние края немало светских и воинских людей, хотя и со своими специфическими задачами, но сопряженные общей целью.
Что же хотя бы косвенно подтверждает бытийность подобных миссионерских дел на востоке? Рассмотрим несколько событий, которые так или иначе могли соприкасаться с нуждами предполагаемой миссии и, как бы, высветить ее. О Маньчжурской Империи на Руси в то время практически ничего не знали. Злободневной задачей был сбор информацию о тех, кто мог препятствовать реализации Даурских планов. Такие данные – географические и прочие могла предоставить первая посольская миссия, направленная в Пекин в 1654 году под руководством Ф.Байкова, который в 1657 году, возвращаясь в Москву, длительное время находился в Тобольске. Там и могло произойти у путешественников на восток при встречи с ним пополнение информационного багажа.
Для спланированного водворения духовной миссии в Даурии, предварительно должно было появиться там укрепленное административное образование. В связи с этим, вспомним енисейского воеводу А.Ф.Пашкова, уж, не с ним ли решал общие задачи иеромонах Гермоген?
Нет точной даты образования Нерчинского острога. Одна из предполагаемых дат – 1658 год. До Амура А.Ф.Пашков не дошел, может быть как раз еще и по той причине, что попавшая в маньчжурскую засаду в устье Сунгари казачья флотилия атамана Онуфрия Степанова Кузнеца перестала быть. Одному Спасову судну с часовней и казачьей казной удалось спастись. Согласно расспросным речам оставшихся в живых служилых людей во главе с племянником Е.П. Хабарова атаманом Артемием Петриловским «только одно судно с образы и со всякою опаскою казною казаки 95 человек отстояли и побежали к морю». Уцелевшим остался авангард русской флотилии (160-180 человек), шедший на «легких» судах, который в протоках между островами разминулся с маньчжурами. Какое-то число казаков спаслось, высадившись на берег. Защищать острог на Амуре, если бы там обосновался А.Ф.Пашков, было уже некому.
О планах же строительства острога в Даурии, который должен был стать центром нового восточного воеводства свидетельствует и следующий факт. Весной 1658 года казаки во главе с А.Ф. Пониковым, назначенным воеводой «в Китайской и Даурской землях» заготовили и связали в плотах на реке Ингоде «двести сажен острогу» и восемь башен, а затем сплавили их по рекам к месту строительства острога. Часть этого строительного леса унесло при сплаве. Служилые люди, оставшиеся в живых после разгрома отряда Онуфрия Степанова, сообщили, что от Кумарского острожка до Албазинского городища «по Амуру де реке по островам и по берегам видели, что лежит многой лес церковной и острожной и башеной, и то де они чают, что тот лес разнесло от Офонасия Поникова».
Вероятно А.Ф.Пашков и А.Ф.Поников – одно лицо, в документах либо опечатка, либо фамилия воеводы неправильно озвучена была казаками.
И еще одно интересное обстоятельство. В Илимске, куда предварительно прибыл иеромонах Гермоген со товарищи, необходимо было обеспечить, как впрочем и по всему маршруту его следования от Москвы, всяческое содействие делам миссии. Вполне логичным было бы, если б во главе Илимского воеводства в это время находился прониконовски настроенный воевода. Воеводствовал там в 50-х годах Тимофей Шушерин.
При Патриархе Никоне был иподиакон Шушерни Иоанн, пользовавшийся особым благоволением Святейшего. По низложении Патриарха в декабре 1666 года, он содержался 11 дней в тайной канцелярии, 3 года в тюрьме и 10 лет в заточении в Новгороде. Освобожден, по просьбе царевны Татианы, в 1682 году, уже после смерти Святейшего. Им было написано «Житие патриарха Никона». Возникает закономерный вопрос: могли ли Тимофей и Иоанн Шушерины находиться в родственных отношениях?
1658 год стоит как рубеж, до и после которого наблюдается смена взглядов на русское освоение Приамурья, как со стороны светской, так и со стороны духовной власти. Мощный двигатель событийных процессов на востоке Патриарх Никон, выпустив из рук контакты, как бы лишил жизненной силы уже хорошо сформировавшийся народный порыв на восток.
Светские власти, почувствовав свободу от влияния Святейшего архипастыря, опять почувствовали себя вершителями судеб церковных, возвышаясь над духовной властью, а то и откровенно притесняя ее. Духовная власть в свою очередь стало гнать всех и все, что было близко Патриарху Никону, в частности, не принимая его взгляды на расширение границ Российских и духовное просвещение народов, приходящих в российское подданство.
Об этом ясно говорит позиция Патриарха Иоакима, который «до конца дней своих ненавидел и проклинал смущавших покой государства внутренних нехристей гораздо более, чем внешних неприятелей России. Требуя уничтожить всякое инаковерие на просторах страны, Иоаким фактически выражал недовольство тем, что милое его сердцу Русское православное царство расширилось до пределов великой Российской державы и продолжало раздвигать свои границы, включая в них все новые страны и народы» (А.П.Богданов).
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Среда, 28.09.2016, 09:46 | Сообщение # 54 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Влияние Патриарха Никона во многих случаях внешней и внутренней политики государства было определяющим. Шведский агент Эберс с удивлением писал, что Никон подчас поступал даже наперекор царским указам. Попытки апеллировать в таких случаях к самому Алексею Михайловичу имели парадоксальный результат: царь отвечал, что Никон лучше знает, как поступить. В России 17 столетия при жесткости законов всегда остро стоял вопрос об их реальном исполнении («Патриарх Никон и его время»).
С 1658 года все меняется… Стал этот год, видимо, переломным и в судьбе иеромонаха Гермогена. Задачи остались прежними, а возможности их выполнения были уже другими, негативная сторона возобладала. Вероятно, этим объясняется наличие множества белых пятен в биографии преподобного старца, загадочность поступков, странность обстоятельств, но об этом позже…
По-видимому, подготовка к путешествию на восток длилась порядка двух лет. Одной из составляющей ее было изготовление трех икон для духовной миссии под руководством иеромонаха Гермогена, как благословение Церкви и Патриарха Никона к грядущим свершениям на окраинных просторах Московии. Прославлению икон в будущем способствовало незаурядность обстоятельств их написания и целей, для достижения которых они готовились.
Можно утверждать, что Патриарх Никон непосредственно участвовал в создании их или осуществлял строгий надзор над работой иконописцев. Это подтверждается в какой-то степени мнением исследователей старинной иконописи, утверждающих, что генный фонд сибирской иконописи складывался из четырех основных источников. Это:
1. Икон, принесенных казаками –первопроходцами;
2. Царских даров, доставляемых в первые сибирские церкви и монастыри;
3. Икон, привезеннных сибирскими высшими духовными властями или написанных под их непосредственным влиянием;
4. Домовых икон, привезенных первыми поселенцами на территории Сибири.
По мнению исследователей, сделавших свои выводы на примере одной из трех икон, принесенных старцем Гермогеном, - «Слово плоть бысть», в настоящее время известной как Албазинская икона Божией Матери, принадлежность ее казачьему сословию маловероятна. Качество же иконописи на ней не таково, чтобы отнести святыню ко второй группе икон, то есть к царским дарам. Для домовой иконы она, по-видимому, все-таки великовата. В связи с этим делается предположение, что она была изготовлена при участии духовных властей.
Икона написана темперой по левкасу, нанесенному на доску размером 73 х 67 см. Вероятно, схожими по размеру с ней были и две другие иконы старца Гермогена: икона Спаса Нерукотворного и Святителя Николая Мир Ликийских Чудотворца Можайского типа.
Иконы Спаса были очень популярными в казачьей среде. Ему посвящались множество храмов и часовен в Сибири и на Дальнем Востоке. Ранее уже упоминалось, что в Амурской флотилии Е.Хабарова было главное атаманское судно - Спасово, с расположенной на нем часовней. Сам Патриарх Никон был хорошим иконописцем, известна икона Спаса Нерукотворного, писанная им.
Популярен был и «Никола заступник». Но икона, оказавшаяся у иеромонаха Гермогена, уже несет некоторое своеобразие, новизну, потому как сама икона Николы Можайского в г. Можайске была ровесницей бурных событий 17 века. Косвенным образом это обстоятельство подтверждает, что и две другие иконы, путешествующие с преподобным старцем в Даурию, были написаны не ранее 17 века.
Образ Николы Можайского, является вариантом иконографического типа святого Николая Зарайского. В иконах этого типа святой представлен не с книгой и платом, а с мечом и храмом в разведенных руках. Вверху по сторонам от его фигуры изображены Богоматерь и Иисус Христос с Евангелием и омофором.
Прототипом этого образа считается статуя святого Николая, установленная на городских воротах или в городском соборе Можайска. Еще одной особенностью икон данной иконографии является помещение арки, часто килевидной формы, над фигурой святителя.
Чудо, явленное святым Николаем и послужившее спасению города от вражеской рати, положило начало прославлению и распространению этого образа.
Сохранилось предание о помощи святого Чудотворца жителям города Можайска, осажденного в XIV веке монголо-татарами. В ответ на молитвенное к нему обращение в одной из церквей города последовало чудесное видение: Святой Николай возник на небе, в грозном виде стоящим над собором. Одной рукой он поднял сверкавший меч, готовый опуститься на головы врагов, в другой держал как бы град Можайск в знак охранения его. Меч и храм, как символы «военного одоления» и помощи в ратных делах, одновременно напоминали о горячей защите православной веры и учения Христа. Устрашенные грозным знамением, враги в ужасе бежали от стен Можайска, а жители в благодарное воспоминание могущественного заступничества вскоре вырезали из дерева изображение своего святого покровителя в том образе, который увидели на небе.
Этот образ — одна из древнейших святынь Московской епархии. В Можайск часто ходили на богомолье цари и патриархи. В 1547 г. Иван Грозный ездил «в Можайск к Николе». В 1559 г. он приезжал с царицей Анастасией молиться об её исцелении (предполагали, что она отравлена). В 1603 г. на молении у Николы Можайского был Борис Годунов со всем семейством; в 1648 г. царь Алексей Михайлович «праздновал Николе Чудотворцу в Можайску»; в 1680 г. царь Феодор Алексеевич был здесь «на праздник святого Чудотворца Николая... Божественныя литургии слушал...» Неоднократно у святителя бывали святейшие патриархи Филарет, Никон, Иоаким, Адриан.
С 17 века получила известность икона Николы Можайского. Благодаря патриарху Никону во множестве стали писаться ее списки и распространяться по всей Руси. Один из таких списков и оказался в Даурии, как благословение казачьей вольнице, в помощь их ратным трудам.
Необычной оказалась третья икона – «Слово плоть бысть», можно сказать, появившаяся на «волне времени»…
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Пятница, 30.09.2016, 12:03 | Сообщение # 55 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| «…Образ Албазинской Богородицы отличает уникальная иконография, что предполагает специальное ее рассмотрение. Икона представляет поясное фронтальное изображение Богородицы, руки которой сложены на лоне. Над ладонями Богородицы, на ее груди, изображена миниатюрная фигура Христа-Богомладенца в препоясании в полный рост, окруженная овальной мандорлой (божественным сиянием). Правая рука Христа приподнята к груди, левая опущена к поясу. По сторонам от лика Богородицы изображены шестикрылые серафимы. Размеры иконы 73х67 см. Предположительное время ее создания – середина XVII в.
Согласно богословскому определению, икона изображает «чревоношение Богомладенца». Изображения такого типа получили название «Знамение» (т.е. знак, символ). Обоснованием этого иконографического типа являются слова пророка Исаии: «Итак Сам Господь даст вам знамение. Се, Дева во чреве примет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог». (Христос-Эммануил – так было принято называть Богомладенца в христианском культе). «Знамение» является древнейшим и исходным богородичным образом в христианском искусстве, который известен с IV в. Как правило, «Знамение» представляет Богородицу с молитвенно воздетыми руками, на чреве которой изображена поясная фигура Богомладенца в круге, благословляющего правой рукой, а левой держащего свиток – символ Учения. Надо думать, положение рук Богомладенца на Албазинской иконе подразумевает тот же смысл. Особенности иконографии (положение рук Богородицы, специфическое изображение Богомладенца, др.) делают Албазинскую икону необычной, но укладываются в рамки канона «Знамения».
В древности тип «Знамение» имел второе название – «Воплощение», поскольку главным смыслом этого иконографического типа была иллюстрация догмата о непорочном зачатии и боговоплощении (воплощении Святого Духа через тело Марии в облике Христа). Комментарием к изображениям этого типа может послужить фрагмент из православного Символа веры: «Верую во единаго Бога Отца … нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася». Идеологию «Знамения» выражает и официальное название Албазинского образа - «Слово плоть бысть» - слова из Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. ... И Слово стало плотию… (Слово плоть бысть)». В богословской интерпретации этот вербальный символ имеет следующее толкование: «Не поддающееся определению Слово Отца сделало себя определимым, приняв Твою плоть, о Матерь Божья, и, воссоздав образ [Бога], запятнанный [первородным грехом] в его прежнем состоянии, наполнило Его Божественной красотой. Но, исповедуя спасение, мы провозглашаем его делом и словом». Нужно отметить, что символ «Слово плоть бысть» имеет большое самостоятельное значение в богословии, вне привязки к данному образу, и является выражением основных христианских догматов. Соответственно, тип «Знамение» изображает в принципе не Богородицу, а таинство вочеловечивания Бога, и объясняет двойственную, богочеловеческую природу Христа, а главным персонажем иконы является Христос, который соединяет, связывает образ Богородицы как представительницы земного мира и нематериального Бога. Так образ «Знамение» является наглядным примером, объясняющим, что такое икона в принципе: он служит гранью, посредником между «невыразимым и невидимым» Богом и земным миром, «окном в горний мир». Таким образом, Албазинская икона демонстрирует воплощение Слова через Богородицу и являет сверхъестественный момент вочеловечивания Бога в облике Христа – главного христианского таинства.
Главным отличием албазинской иконы является специфическое изображение Христа. На эту особенность и содержание иконы повлияло, надо полагать, Евангелие от Иоанна. Эта часть евангельского цикла отличается подчеркнутым догматизмом и абстрактностью в сравнении с повествовательностью от Матфея и др. Например, первая глава от Иоанна является объяснением и утверждением основных догматов христианского учения: «В начале было Слово...». Фигура обнаженного Христа на иконе, напоминающая его же изображение в сюжете «Крещение» ассоциируется с утверждениями от Иоанна о необходимости крещения: «Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух». В другом случае обнаженный Христос изображен на распятии: «вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира». Возможно, албазинская икона представляет образ и тело Христа в обнаженном виде как символ открытости Святому Духу, жертвенности, ритуализма: «А Он говорил о храме Тела Своего». Эта особенность вызывает у зрителя основные ассоциации, связанные с образом Христа. Вероятно представленные особенности иконографии образа «Слово плоть бысть» выражают идейное содержание Евангелия и являются его образной иллюстрацией.
Важную роль в сценарии иконы играют изображения серафимов. Они являются не декоративным, а смысловым элементом иконографии. Серафимы символизируют присутствие «невыразимого» Бога-Отца, которого, соответственно, неправильно было бы изобразить иначе как присутствием сопровождающих его божественных существ. Они так же символизируют «страх Божий» и верность Господу. В некоторых случаях на иконах «Знамения» серафимы не изображаются, и присутствие Отца предполагается по умолчанию.
Чтобы понять содержание Албазинской иконы, автор статьи предлагает «вжиться» в нее и прочитать ее глазами верующего. Композицию иконы отличают простота, строгость и торжественность. Пространство между серафимами означает присутствие Бога, который низводит Святой Дух на Богородицу. Серафимы словно озвучивают, согласно видению пророка Исаии, присутствие Отца возгласами: «свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!». Это не видно в изображении, но необходимо подразумевается сценарием «Знамения», автор композиции предлагает это чувствовать. В чреве Богородицы зарождается Богомладенец-Христос. Его появление из глубины божественного сияния знаменует для христианина главное событие земной истории – явление воплощенного Бога, несущего Учение, что является знаком Спасения и грядущего Царства Божьего. Вероятно, именно этот конечный религиозный смысл и является тем «символом», который подразумевает название «Знамение». В некотором смысле этот сюжет является и благовещанием, и богоявлением. Очевидным пафосом к этому изображению является интерпретация древнего пророчества от Матфея: «с нами Бог». Так икона открывает для верующего Святой Дух, связывает молящегося через своих посредников с Богом. Надо полагать, так должно происходить переживание Албазинского образа православным верующим…
Важная особенность Албазинской иконы – изображение омофора (покрывало, символ защиты) на запястьях Богородицы. Этот иконографический элемент заимствован из образа Покрова Богородицы, который представляет легенду о божественной защите Константинополя от вражеского нашествия: Богородица, услышав молитвенные воззвания к ней, распростерла над городом свой омофор, что явило знак защиты и спасения от врага. Легенда о Покрове известна на Руси с XII в. и выражала идеи божественного покровительства и помощи в земной жизни истинно верующим христианам. Идея Покрова в сочетании с догматом о боговоплощении являются главным содержанием образа Богородицы в православном учении... Мотив Покрова звучит и в молитве Албазинской Богородице: «Буди всем притекающим к чудотворней иконе Твоей покров, утешение и пристанище от всяких зол, бед и обстояний…»; «да явиши покров Твой и заступление стране Приамурстей». Соответственно, Албазинская икона является продолжением и сочетанием традиций «Знамения» и «Покрова» и, таким образом, наиболее полно представляет образ Богородицы. Однако, нужно отметить, что мотив Покрова в христианском культе неразрывно связан с образом Богородицы вне зависимости от его иконографического типа и формы.
Имеет значение рассмотрение стилистических особенностей иконы. Обращают внимание особенности изображения серафимов. Их классические изображения более условны, имеют характерный стандарт. Лица и крылья «албазинских» серафимов отличаются от классических, изображены более подробно и правдоподобно, с некоторым налетом декоративизма, что можно объяснить влиянием изобразительного реализма. Складки одежд Богородицы так же прописаны с наивной попыткой передать объем. Обращает внимание, что фоном для фигур служит не золотое сияние, а изображение облакообразной массы. Эта особенность присутствует на некоторых известных богородичных иконах XVII в. Изображения фона в целом характерны для более поздней иконописи. Перечисленные черты говорят о влиянии тенденций изобразительного искусства XVII в.
Поскольку место и дата создания иконы точно не установлены, автор предлагает некоторые замечания по поводу ее происхождения. Во-первых, икона не могла быть написана в Восточной Сибири, т.к. до 1660-х гг. там не было местной иконописи. Теоретически это было возможно в Западной Сибири, где к 40-м гг. XVII в. было налажено местное иконописное производство, но иконопись этого региона отличалась консерватизмом, также как иконопись Северной Руси. Против Сибирской и северорусской версии происхождения иконы говорит несоответствие образа новгородским традициям «Знамения» и «Покрова». Учитывая смелое и сложное решение иконографии образа, черты «живописания», исходящие из центра страны, а также элемент «суздальского» Покрова на иконе, можно предположить, что икона была создана в центре страны, где успели себя проявить новые веяния в искусстве (Москва, Кострома, Владимир)…
Можно предположить, что Албазинская икона была написана под влиянием привезенных в 1650-х гг. никонианами из Греции образцов «правильных» богородичных образов. Это вполне вероятно, поскольку иконография Албазинской иконы все же весьма отлична от древнерусских традиций. Ситуация складывается следующим образом: икона была создана в центре страны в среде духовенства в середине XVII в. и по внутренним каналам была направлена в Сибирь…».
Постников В.В. «Русская икона и образ Албазинской Богородицы».
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Пятница, 30.09.2016, 15:55 | Сообщение # 56 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Обратим внимание на одно обстоятельство, связанное с иконой «Слово плоть бысть». Можно сказать, что после ее написания, подобных икон больше не было известно. Многочисленные копии стали появляться только с конца 19 века, в связи с ее прославлением, как святой чудотворной иконы Божией Матери Албазинская, ставшей святыней Приамурья и всего Дальнего Востока. Какие предположения можно сделать, исходя из этого факта?
Необходимо учесть то, что вольность в написании икон в то время жестко пресекалась. Проводимая Патриархом Никоном реформа иконописи была направлена на создание определенных ограничений в рамках сюжетов древнегреческих и древнерусских традиционных икон. Образы, которые не соответствовали этому, особенно написанные под католическим влиянием, изымались из употребления, сжигались. Написание такой необычной иконы, как «Слово плоть бысть» требовало сочетания каких-то особых обстоятельств и самых высочайших санкций от духовной власти.
Такие обстоятельства были. Это два параллельных процесса присоединения окраинных (украинных) земель на западе и на востоке Московии, к чему прикладывались со стороны государства неимоверные усилия, вплоть до полномасштабных многолетних боевых действий.
В Малороссийской казачьей среде был очень популярным образ «Покрова» Божией Матери, что отождествлялось также и с желанием обрести государственный покров под скипетром Российского Царя. В традициях Сибирского казачества, начиная с Ермака, иконой-покровительницей был образ Божией Матери «Знамение».
Стратегические замыслы Патриарха Никона, как государственника, радеющего о собирании земли русской, могли отразиться в иконотворчестве в тот сложный и ответственный момент, когда планировались великие дела по освоению Даурии, в соединении сюжетов дорогих для российского казачества икон.
Возможно, что общий сюжет «Слово плоть бысть» возник под влиянием еще одной иконы, дорогой сердцу Святейшего – «Благовещение Устюжское» Божией Матери с изображением «чревоношения Богомладенца». Почитаемый образ был создан в Великом Новгороде в 12 веке. В 16 столетии икона стала храмовым образом Благовещенского собора Московского Кремля. В 17 веке ее перенесли в Успенский собор, в Описи которого в 1627 году она названа «Образ Благовещения пречистые Богородицы, греческое письмо». Списки с нее известны во многих храмах и монастырях, в том числе в Благовещенском соборе Сольвычегодска (родных мест Е.Хабарова) и Соловецкого монастыря, насельником которого был будущий Патриарх иеромонах Никон.
Первопроходцам на востоке необходимо было нести местным народам благодать Благой Вести, что отразилось исторически в наименовании столицы Приамурья в 19 веке Благовещенском. Есть еще одно название Албазинской иконы Божией Матери, встречающееся в литературных источниках – Благодать Несущая. Правда по легенде оно относится не к самой иконе, а к архиерейской панагии с тем же сюжетом и того же времени написания. Ждала дальневосточная земля благодатного преображения…
Можно предположить, что писалась икона «Слово плоть бысть» духовным лицом, в нечастых, особых обстоятельствах проявлявшим свой дар иконописца. И то, что образ по предназначению очень скоро оказался вдали от центра России. Автор больше не возвращался к сложившемуся новому сюжету. Причиной могло быть изменение обстоятельств жизни, не позволившими в будущем развивать иконотворческую мысль в данном направлении.
Мог быть автором иконы и сам Патриарх Никон, радеющий о преобразованиях на дальних рубежах России, в связи с готовящейся епархиальной реформой. Мог быть таким иконописцем и иеромонах Гермоген. Есть данные, что он был талантливым иконописцем. В частности, о нем, как о «замечательном живописце» говорит заведующий кафедрой философии ИГТУ, доктор философских наук А.Д.Сирин в беседе «Сибирская культура и Православие».
Оказавшись в 1665 году в Приамурье иеромонах Гермоген на несколько лет оказался в изоляции вместе с «разбойничьим» отрядом казаков, приговоренным к жестоким наказаниям, вплоть до смертной казни. В этих обстоятельствах пришлось, видимо, старцу писать иконы и самому.
О влиянии или даже авторстве написания икон для восточных свершений Патриарха Никона может в какой-то степени говорить сюжет знамени албазинских казаков (Албазинского воеводства).
На одной стороне его маслом написаны образ Спаса Вседержателя с ангелами в облаке и молящиеся святые Антоний и Феодосий Печерские, святой Никита мученик и святой Иоанн воинственник. На другой стороне в кругу написано: Знамение Пречистой Богородицы и в молении святые Сергий Радонежский и ученик его Никон. Патриарх Никон до монашества носил имя Никита, и мы видим на этом знамени обоих его Небесных покровителей. Не является ли это образом его патриаршего благословения освоению дальневосточных земель?
Знамя поступило в оружейную палату из московского Арсенала в 1863 году. В передаточной описи говорится: «Знамя более всего замечательное по своей древности… Нет никакого сомнения, что это знамя прислано из Москвы Царем Алексеем Михайловичем вместе с грамотою письменному Голове Ерофею Хабарову, для водружения на землях покоренных им русской державе; в одном из свитков Архива видно оно принадлежало Албазинскому острогу…».
До отбытия в 1653 году Е.Хабарова в Москву, о нем мало еще кто знал, как и о Даурии. Знамя могло быть изготовлено в период возросшего интереса к Приамурью в последующие 2-3 года, согласно планам освоения восточных окраин. То есть, с большой долей вероятности можно утверждать, что знамя готовилось параллельно с написание икон для иеромонаха Гермогена и именно тогда передано Е.Хабарову, отправлявшемуся к месту своего назначения, для последующей передачи в Даурию.
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Суббота, 01.10.2016, 08:32 | Сообщение # 57 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Изображением на знамени албазинцев своих небесных покровителей святого Никиты мученика и ученика преподобного Сергия Радонежского преподобного Никона, Патриарх Никон мог отобразить свое личное участие в планируемых даурских свершениях. Его желание увековечить именно свое молитвенное и организационное участие в каких либо важных делах, государственных ли, церковных ли засвидетельствовано на многих примерах.
Так, на иконе Господа Вседержителя, написанной в 1657 году, к стопам Спасителя припадают святитель Филипп, митрополит Московский (слева) и Святейший Патриарх Никон (справа). Согласно описям 1675 и 1685 гг. Новоиерусалимского монастыря, икона находилась в Воскресенском соборе, в местном ряду иконостаса Голгофской церкви Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста, справа от царских врат. Список с этой иконы находился в Успенском соборе Валдайского Иверского монастыря.
Изображение Патриарха Никона на иконе спасителя, выполненное без портретного сходства, относятся к типу ктиторских в молении. Тот же тип, но в другой иконографии, был представлен на иконе 1658 года, находившейся в Голгофском пределе слева от Креста с резным распятием. Наряду с коленопреклонным Патриархом Никоном на этой иконе были изображены святой равноапостольный Царь Константин и Царь Алексей Михайлович. По правую сторону Креста располагалась парная икона с изображением святой равноапостольной Царицы Елены, Царицы Марии Ильиничны и Царевича Алексея Алексеевича. Подобная композиция существовала в соборном храме Крестного монастыря.
Помимо изображений Патриарха Никона в иконописной манере, к типу ктиторских можно отнести и его «персону», вылитую в 1661 году на Воскресенском колоколе весом в 500 пудов. Святейший Никон был представлен в рост, с храмом в правой руке и колоколом – в левой, что имеет некоторое сходство с изображением святого Николая Чудотворца на иконе Можайского типа, где святитель также держит в одной руке храм, а в другой меч. Сходное по типу изображение было вылито в 1656 году на колоколе Иверского монастыря весом в 1 тысячу пудов.
Ктиторские изображения Патриарха Никона, существовавшие во всех основанных им монастырях, наиболее полно были представлены в Новом Иерусалиме. К ним можно отнести и портрет Святейшего, облаченного в мантию и белый клобук, с хартией в руке, на котором был начертан ирмос 9-й песни Пасхального канона: «Светися, светися, Новый Иерусалиме, слава бо господня на тебе возсия». Возможно, он предназначался для помещения в храме близ патриаршего места.
Однако Патриарх Никон ограничился помещением в храмы созданных им монастырей только своих изображений, выполненных в иконописной манере, как более традиционных для России. Голландец Николаас Витсен, посетивший Святейшего Никона в Новом Иерусалиме в мае 1665 года, по этому поводу записал в своем дневнике следующее: «Патриарх позволил написать свой портрет, но теперь не смеет повесить его, боясь клеветы, будто он возводит себя в сан святых». Тем не менее уже в конце 17 века портрет занял подобающее место в Воскресенском соборе на «патриаршем месте». На подобные укоры по поводу изображения себя на иконах, святейший отвечал, что изображен он на них как молитвенник и «последний грешник».
В последней четверти 17 века в Воскресенском соборе находилась и тафтяная парсуна Патриарха Никона. Опись 1685 года отмечает: «А по левую сторону в обходе церковном персона Святейшего Патриарха Никона на полотне, изображена живописным письмом…».
Если живописный портрет на патриаршем месте был по назначению именно ктиторским портретом, то вторая «персона» Патриарха воспринималась скорее как икона. Это явствует из описания чудесного исцеления в 1685 году Марии Волковой – «дворянской жены», семь лет не владевшей ногами и руками. Она увидела во сне Патриарха Никона, который велел ей ехать в Воскресенский монастырь и отслужить панихиду на его гробе. В обители больная была внесена в храм. Увидев у стены «персону» Святейшего Никона, «дворянская жена Мария скоча с носила своего на ноги своя и побеже до персоны Никона Патриарха и глаголя со слезами своими: сей ми явися… и обеща ми исцеление подати рукам и ногам моим. И хапая руками своими персону стоящую на стене Святейшего Никона Патриарха». После панихиды на гробнице Патриарха больная «возвратися здрава в дом свой».
Интересную подробность запечатлела монастырская запись о видении сторожа Диомида 24 мая 1691 года. Слепой сторож, исцеленный в этот день явившимся ему Патриархом Никоном, отпирал Воскресенский собор перед утренним благовестом. Войдя в храм, он «по обыкновению своему оныя церковныя висящия замки и ключи положи на полку в церкви за персону Святейшего Никона Патриарха, которая стоит у стены церковной, возшед в двери церковныя на левой стороне. И бысть от тоя персоны глас: «Диомиде! Возри». Сторож увидел, что в храме зажглись все свечи и лампады, и в царских вратах главного иконостаса стоит Патриарх Никон в полном святительском облачении, с трикирием и дикирием в руках.
В этой записи парсуна предстает в значении чудотворной иконы. Изображенный на ней Патриарх Никон является небесным сторожем храма, хранителем церковных замков и ключей, которые земные сторожа как бы вверяют ему, полагая их на полку позади портрета.
Совершенно иное значение имела парсуна «Патриарх Никон с братией Воскресенского монастыря». По смыслу – это памятный портрет, свидетельство о духовно значимом событии. Задача изображения – как можно более точно запечатлеть для истории обстоятельства события и его участников. По-видимому, создание портрета связано с пророческим видением Патриарху Никону 12 января 1661 года, во время утрени в деревянной церкви Воскресения Христова, которое он исповедал «ту сущим с ним бдящим архимандриту Герасиму и прочей братии всякого чина и возраста».
На ряду со своими небесными покровителями с пророческим смыслом на албазинском знамени был изображен Патриархом Никоном святой преподобный Сергий Радонежский, великий молитвенник о земле русской и ее православном воинстве…
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Суббота, 01.10.2016, 15:49 | Сообщение # 58 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Амурское Куликово поле. Исторические параллели с промежутком в три века. Становление России в центральной ее части и становление России на дальней восточной ее половине. Не только смысловое значение того и другого одинаково важно для формирования Державы нашей, но и детали славных свершений воинства нашего в обоих случаях подобны и конечный результат тоже…
У истоков освободительной борьбы русского народа против монголо-татарского ига стоял митрополит Московский Алексий, умерший в 1378 году. Под его чутким духовным настроем формировался свободолюбивым духом Великий князь Димитрий, за победу на Куликовом поле, прозванный Донским. По благословению святителя Алексия выковывалась будущая победа, прежде всего – духовная.
Видел умирающий митрополит своим преемником великого молитвенника за землю Русскую преподобного Сергия игумена Радонежского. Не согласился старец, а вот благословение на брань, вместо умершего первоиерарха Димитрию Донскому и воинству его преподал, благословив в помощь также двух своих близких помощников, бывших воевод, схимников Ослябю и Пересвета.
Одержало победу воинство русское в Куликовской битве, но промыслом Божиим еще на сто лет оказалась данником Русь у Золотой Орды, вскоре Москва опять была сожжена. Плоды великой победы еще были впереди. Ордынский хан Ахмат, ставший перед русской ратью в 1480 году, без сражения ушел в свои пределы. Земля русская стала свободной…
Благословением Патриарха Никона созревал рассвет православной цивилизации на Приамурской земле, на просторах Дальнего Востока. Был там и его посланник - духоносный иеромонах Гермоген. Неприступной крепостью стала древняя столица Дальнего Востока легендарный Албазин на пути маньчжурских захватчиков, отражая десятикратно превосходящее вражеское воинство, состоящее из лучших гвардейских частей Императора Сюань Е. Планы маньчжуров были грандиозными: захват территории Дальнего Востока до Якутска и до озера Байкал.
Вынуждены были уйти непобежденные защитники Амурской цитадели, только согласно Нерчинскому договору, покинули казаки вожделенный край с твердым намерением вернуться и остаться там уже навсегда. Полтора века просторы Амурские ждали возвращения русских. Плоды непреодолимой стойкости казачьего духа были обильными. Через полтора столетия прозвучали долгожданные для России слова генерал-губернатора Н.Н.Муравьева-Амурского: «Товарищи! Поздравляю вас! Не тщетно трудились мы: Амур сделался достоянием России. Святая Церковь молится за нас. Россия благодарит. Да здравствует император Александр и процветает под кровом его вновь приобретенная страна! Ура!».
Но почти забыт преподобный Гермоген Киренский, Албазинский. Не возрождается монастырь Всемилостивейшего Спаса, открытый им – первый в Приамурье, можно сказать первый и на всем Дальнем Востоке. Попираются могилы сподвижников графа Н.Н.Муравьева-Амурского в центре Албазина, где на месте станичного кладбища, на месте кладбищенской Свято-Никольской церкви возвышается огромное уродливое кирпичное здание сельского клуба, созданное для развлечений, веселья и пляски на костях пращуров… Что случилось, почему такое отношение к памяти Амурского Куликова поля?.. Много вопросов, но не слышно ответов…
Промыслительно, с пророческим смыслом изображен преподобный Сергий Радонежский со своим учеником преподобным Никоном на знамени албазинском. Жизненно необходимо было благословение молитвенника земли русской и призыв к подвигам на дальних восточных рубежах.
Как и когда попало знамя, изготовленное еще во время первой эпохи освоения Приамурья, доалбазинской, которая длилась с 1649 по 1658 год в столицу Албазинского воеводства пока не совсем ясно, но это и не важно – оно оказалось там, где должно было быть.
Можно предположить, что прибывший в Илимский уезд в 1657 году сын боярский Е.Хабаров, привез его с собой, где оно и находилось до времени начала нового освоения Приамурья в 1665 году, когда убившие Илимского воеводу Лаврентия Обухова взбунтовавшиеся киренские казаки, захватили суда, и, подняв «Илимское знамя», направились к берегам Амура. Возможно, что именно это «Илимское знамя» и было албазинским знаменем, переданным Ерофею Хабарову Царем Алексеем Михайловичем.
|
| |
| |
| Игнатий | Дата: Воскресенье, 02.10.2016, 06:58 | Сообщение # 59 |
|
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 672
Награды: 4
Репутация: 2
Статус: Оффлайн
| Алексеевский, а Вы то как сюда "зарулили" в "Албазин", выруливайте давайте подальше от "мракобесия" то... Туда, туда, на интересные темы форумские КИАЦ, которые молчат...
|
| |
| |
| Кукасов_ВВ | Дата: Воскресенье, 02.10.2016, 13:55 | Сообщение # 60 |
Группа: Аккредитованные
Сообщений: 2466
Награды: 22
Репутация: 7
Статус: Оффлайн
| Алексеевский_АБ, Зря ты так, я читаю, и еще очень многие казаки. Каждому свое, нельзя казака обвинять в его вере, равно как и безверии.
|
| |
| |
